Веста Васягина

ВЕТЕР ВНУТРИ

Ветер — мой друг. Всегда утянется хвостиком, куда бы не пошла. Купаюсь в заливе — волны погонит, соленой пеной брызнет. Улягусь в жару на песок — освежит, не дает растаять. Мчусь за папой на велосипеде — подтолкнет в спину

—       обгоняй!

Вечером он нежный — трется о коленки тополиным пухом. Зимой — заботливый.

Выйду на улицу, одевшись кое-как — дунет строго:

—       Шарф затяни! Шапку поправь.

А еще он — тонкая натура. Любит искусство:

летом картины рисует на песке, а зимой — на снегу. А когда есть настроение, станцевать

может.

Но я никому не говорю, что он — мой друг. Даже Кате с Лизой. У нас во дворе уже есть странная девочка. Целыми днями сидит на корточках, палкой в земле ковыряет.

Катя с Лизой сестры. У меня нет сестры. Катя с Лизой не любят странности. Они любят играть в дочки-матери и в парикмахерскую, и в куклы еще. Я не играю в куклы. Но я всё равно пойду к Кате с Лизой в гости. Меня

пригласили.

Сижу на скамейке у их подъезда, болтаю ногами. Одиннадцать пятьдесят пять. Еще пять минут — и позвоню в домофон. А пока включаю новенький плеер, папин подарок на день рождения. Люблю музыку.

Дверь подъезда распахивается — резко, тревожно. Катя с Лизой! С ними еще одна девочка, незнакомая. Вытаскиваю наушник:

—       Привет!

—       Привет, — морщится Катя. — Ты уже тут?

— Я...

Лиза перебивает:

—       Видела Барби из Рождественской коллекции?

Девочка с серьезными глазами демонстрирует мне куклу в кружевах и красном сверкающем платье.

—       Ей можно менять парики — зеленые, розовые и фиолетовые, — объясняет она неожиданным басом. — А дома у меня — Барби-Супергерой.

—       Круто! Пойдем, покажешь, — хором говорят Катя и Лиза. А потом берут басовитую девочку под руки и уходят.

Я сижу на скамейке. Из наушника льется мелодия — она беспокоится и тянет куда-то. Ветер её подслушал — подскочил и как дунет мне в спину!

—       Перестань, — шепчу. — Холодно.

Наверху — березовые листья, шерстяные облака и небо синими и фиолетовыми слоями. Как пирог — чернично-лавандовый. Ветер тянет за юбку. Сейчас я встану и уйду.

Но я почему-то натягиваю кофту на плечи, вставлю наушник обратно и

закрываю глаза. Барабаны, гитара, фортепиано. Низкие звуки оседают в животе, высокие — в груди. И вдруг среди них я слышу ветер. Он врывается в меня, хватает под ребра и тянет.

Я наверху, в вихре потоков. Распрямляю сжатые плечи, раскидываю руки и

лечу.

Спустя вечность я выключаю плеер, снимаю наушники. Дрожь уходит. Но

музыка — нет. Мир вокруг гудит, как ракушка с Черного моря, когда к ней прикладывают ухо. И шелестит, как новенький пакет с продуктами.

А там, под ясенем, где странная девочка роет яму палкой, кто-то поет тонюсеньким голоском.

Я опускаюсь рядом с ней.

У неё в ладошке что-то живое. Это оно поет.

—       Что там? — говорю еле слышно.

—       Семечко, в землю хочет. Она его возьмет, я договорилась. Знаешь, земля — мой друг.

—       А мой — ветер.

Ната Иванова

ПРОУЧИЛИ

К нам на выходные братишку привезли двоюродного – Саньку четырехлетнего. Некстати очень. Как говорит мой старший брат – «он нам все карты спутал». Только мы с Юркой хотели тренировкой по

привыканию к невесомости заняться, тут на тебе! Санька явился. С ним не

потренируешься, пришлось отложить. Санька с важным видом расхаживал с лейкой по участку, поливая грядки с

зеленью. А мы с Юркой со скучающим видом ходили за ним по пятам. Так сказать,

присматривали. Наконец-то вся зелень была полита, и Санька уселся в песочницу лепить куличики. Мы с Юркой облегчённо вздохнули и решили устроить гонки на большом двухполосном автотреке, раз тренировка не состоялась.

Мы поставили машинки на старт. И понеслось! Чем быстрее мы крутили ручку на пультах, тем быстрее ехали наши машинки. Я представлял себя Молнией

МакКуин из мультфильма «Тачки», а Юрка был Франческо Бернулли. С бешеной скоростью мы мчались по дорогам Японии, Франции, Англии, всё как в

мультфильме. И вот, когда мы оказались на побережье солнечной Италии, препятствие в виде ноги моего брата Саньки оборвало нашу гонку.

–        Я тоже хочу играть, – громко сказал Санька и поднял с трассы машинки. Я онемел от возмущения и, недолго думая, попытался их отобрать.

–        Моя очередь, дай мне, моя машинка, – не унимался Санька.

–        Ну вот, всю гонку испортил, – обиделся я. – Забирай свои машинки и играй сам с собой. Пошли, Юрок, лучше из лука постреляем.

Как только мы отошли от автотрека, интерес к гонкам у Саньки сразу пропал, и он побежал следом за нами. Пострелять нам тоже не удалось. Санька постоянно хватался то за лук, то за стрелы, чем очень сильно мешал нам. Мы с Юркой бросили луки и направились в беседку.

Я сбегал домой и притащил большую тарелку халвы. Как вкусно было запивать её ароматным чаем! Мы с Юркой наслаждались вовсю. Тут подошёл Санька и стал внимательно рассматривать стоящее на столе блюдо.

–        А чего это у вас? – пытался дотянуться он до халвы.

–        Ничего, – ничуть не скрывая своей обиды, я отодвинул от него тарелку, – с жадинами не дружу.

–        Тёма, ну покажи. Я не буду больше мешать.

–        Земля там с огорода, – не выдержал я, так сильно мне хотелось проучить брата.

–        Прямо из грядки? – не поверил Санька. – А мне можно попробовать? Мы засмеялись с Юркой:

–        А чего её пробовать? Иди, накопай себе, да пробуй, сколько влезет.

Санька недоверчиво смотрел на нас, как мы отправляем кусок за куском в рот сладкую «землю». Он ещё немного постоял, наблюдая за нами, потом быстро куда-то побежал.

Мы с Юркой засмеялись ещё громче, фантазируя, как Санька ест землю из грядки. А пока мы насмехались над Санькой, мой внутренний голос шептал мне, сначала тихонечко, потом всё громче и громче, что мы поступили как–то нехорошо, даже

можно сказать подло, обманув братишку. Я вспомнил о микробах и червяках

живущих в земле и представил, как эти паразиты, расползаются по Санькиному

желудку. А он, скрючившись, лежит на земле и покрывается красными пятнами. И ничего плохого-то он ведь не сделал, только лишь хотел поиграть с нами. А мы… Ничего не объясняя Юрке, я вскочил с лавочки и побежал искать своего

маленького брата. Обежав вокруг дома, я увидел, как Санька подходит к беседке и несёт в руках ведёрко с землёй. Он молча вскарабкался на лавочку, дотянулся до стола и вывалил всё содержимое из ведёрка прямо в тарелку с халвой. Потом

посмотрел на меня и улыбнулся:

–        Вот ешьте, мне не жалко, я ещё принесу.

Мы с Юркой растеряно посмотрели на Саньку, и тут же все втроём засмеялись. А потом мы все вместе играли в «съедобное – несъедобное». Санька громко хохотал, отбрасывая «несъедобный» мяч и ни капельки не жадничал.

Любовь Шубная

КАК МЫ ВОЛКА ПОБЕДИЛИ

В среду вечером Пашка выглянул во двор и тут же отпрянул от окна:

–        Выключай свет! Волк!

–        У-у-у! Зубами щёлк! – засмеялся я, но Пашка округлил глаза и снова повторил:

–        Волк! У нас во дворе волк!

Я ему, конечно, не поверил, но на всякий случай клацнул выключателем. Потом подошёл к окну и отодвинул занавеску.

–        Ну что, убедился? – прошептал Пашка.

–        Где? – спросил я шёпотом.

–        Да вот же, недалеко от яблони. Видишь?

–        Вижу… Но какой-то он странный – как будто в воздухе подвешен.

–        Ничего не странный, – сказал Пашка. – Просто, наверное, лавочку передвинул и улёгся на спинку. Смотри, передние лапы свесил.

–        А задние куда дел?

–        Похоже, под себя поджал.

–        И правда! – согласился я. – Вон уши торчат…И что нам теперь делать?

–        Бороться! Мы должны его победить!

–        А вдруг он лавочку пододвинет поближе и в окно влезет?

–        Не влезет, – успокоил меня брат. – Окно изнутри открывается. А мы ему открывать не будем.

–        А если он стекло разобьёт?

–        Чем? Разве что у нашего папы в гараже молоток возьмёт.

–        А если возьмёт?

–        Как он его возьмёт? Зубами? Или хвостом?

–        Передними лапами, – предположил я.

–        Не смеши, – сказал Пашка. – Мы по «Окружающему миру» учили, что волки ходят на четырёх конечностях. Это ж не люди тебе! Давай лучше придумывать, как его напугать, чтобы он убежал и больше не вернулся.

Пашка залез под кровать и вытащил оттуда гантели. У меня тоже парочка оказалась – нам всегда всё одинаково покупают, чтобы не ссорились.

–        Я открою окно, а ты подавай гантели. Сейчас мы устроим ему бомбардировочку! Гантель упала прямо под окном, другая тоже.

–        Недолёт, – прошептал Пашка и протянул руку за очередной бомбочкой.

–        Нетушки, – возразил я. – Свои гантели я сам метну.

Я положил снаряды на подоконник прямо перед собой, чтоб Пашка не утащил, а потом сильно-сильно размахнулся. Гантель со свистом приземлилась недалеко от яблони. Волк даже ухом не повёл, только тихонечко рыкнул. Второй снаряд тоже полетел в его сторону, но зверюга с места не двинулся.

–        У, наглючий! – сказал Пашка. – Неси воды! Мы его освежим.

–        Сам неси, – разозлился я. – Раскомандовался!

–        Ладно, принесу, – согласился Пашка. – А ты в комнате сиди, свет не включай и окно не закрывай, чтобы волка не проглядеть. Страшно, конечно, а что делать… Ну, я пошёл?

–        Давай лучше я! А если мама или бабушка увидят и спросят, куда воду несу.

–        Скажешь, фикус решили полить, а то совсем сухой.

Я набрал воды в пластмассовое ведёрко и лейку – тогда точно похоже, что цветы собираемся поливать.

Пашка плеснул воду из ведра, волк чуть-чуть шевельнулся. Я хотел полить из лейки, но вода до него не доставала. Высунуть руку из окна подальше я не решился – вдруг волк вскочит и откусит. Перелил воду из лейки в ведро и тоже плеснул. Волчара опять дёрнул лапой.

–        Ага, не нравится! – обрадовался Пашка. – Надо ещё добавить. Оказывается, вода – лучшее средство борьбы с волками!

После четвёртого ведра зверь вообще сполз с лавочки. Куда он дальше делся, мы не увидели, потому что уже совсем стемнело. Пробовали посветить фонариком – бесполезно.

–        Ладно, – сказал Пашка, – включай свет. Теперь он, если и вернётся, не скоро. На всякий случай мы закрыли окно на защёлку и задвинули жалюзи.

–        Может, давай взрослым расскажем, – предложил я. – Всё ж таки всю семью от волка спасли.

–        Ещё чего! – заважничал Пашка. – Помнишь, бабушка учила: «Делай добро молча».

Спасли и спасли.

Утром нас разбудил какой-то громкий разговор. Я, сонный, поплёлся к окну и открыл жалюзи.

–        А, проснулись! Идите-ка сюда! – позвал дедушка. – Есть важное дело.

Пашка сначала идти не хотел, а потом завернулся в одеяло и направился вслед за мной во двор.

–        Ваши проделки? – спросила бабушка.

Под нашим окном недалеко от яблони лежала в грязи дедушкина меховая куртка.

–        Я этот полушубок на бельевую верёвку повесил просушить, а вы что наделали?! – возмущался дедушка. – Он же водой напитался да в грязи вывалялся! С ним же теперь ничего не сделаешь. Только выбросить.

–        Мы думали, это волк, – шмыгнул носом Пашка. – Хотели его победить…

–        Чтобы всю семью спасти, – всхлипнул я.

–        Да ладно тебе, дед! Всё равно этому полушубку сто лет в обед, – стала защищать нас бабушка.

–        Не новый, конечно, – согласился дедушка. – Но я в нём зимой на рыбалку хожу. Он тёплый, хоть и драный. А кто меня на речке видит?

–        Рыбы видят, – засмеялась бабушка. – Вспомни, сколько раз ты пустой возвращался. Наверно, сазаны, как твой полушубок увидят, на самое дно в обморок от страха падают. Или со смеху.

–        И откуда ты всё знаешь? – заулыбался дедушка. – Ладно уж. Я и сам уже несколько раз собирался это старьё выбросить, а потом посмотрю, посмотрю – жалко вроде, хоть и курток тёплых много. А что, в темноте моя одежина на волка-то похожа! Можно испугаться.

–        Да она и на свету страшная, – ещё больше рассмеялась бабушка. – Ты лучше пацанам спасибо скажи за то, что от зверя такого избавили.

–        А что ж вы взрослых не позвали? – спросил дедушка.

–        Что мы, маленькие что ли… Вдвоём с одним волком не справимся… – буркнул Пашка.

дж      – Эх, защитники вы наши, – вздохнула бабушка. – Пойдёмте завтракать, а то оладушки, поди, совсем остыли.

Виктория Татур

КОТОМЫШЬ

По «Окружающему миру» нам задали проект о домашнем питомце. Оранжевым фломастером я нарисовал своего пушистого кота Германа с толстыми лапами и

длиннющими усами. Наш кот любит забираться на подоконник в кухне. Усаживается между цветочными горшками с орхидеей и фикусом, разглядывая птиц за окном.

Вдруг из кухни раздался пронзительный крик. Я подумал, что случился пожар или, может, у нас привидение завелось. Рванул в кухню, а следом папа прибежал.

Мама вскочила на табуретку и тыкала поварешкой в сторону миски Германа. Там сидел мышонок и грыз сухой кошачий корм. Увидев нас, он юркнул под холодильник.

А Герман спрятался за горшок с фикусом, прижал уши и ошалело смотрел на свою миску.

–        Герман со всем разберется, – папа бережно снял маму с табуретки и перенес ее в комнату на диван.

Услышав свое имя, кот сделал вид, будто ничего особенного не произошло. Он вылизывал пушистую лапу и старался не смотреть на холодильник.

–        Не подведи, – кивнул папа коту, забрал миску и закрыл дверь в кухню.

–        Папа! Пожалуйста, не надо! – я чуть не заплакал. – Он же мышонка съест!

–        Саша, – папа положил руку на мое плечо, – коты ловят мышей, это нормально.

–        Мышонок живой. Разве можно его вот так взять и съесть?– закричал я.

–        Я не собираюсь жить в одной квартире с мышами! – вмешалась мама.

–        А вдруг Герман вообще их не любит? – спросил я. – Он же никогда мышей не пробовал!

–        Проголодается и полюбит, – папа потряс в воздухе миской с кормом.

В полной тишине мы ждали и прислушивались. Только я не мог удержаться и тихонько всхлипывал.

–        Саша, поиграй в планшет, – разрешил папа.

А мне разве сейчас до игрушек? Я мысленно упрашивал Германа, чтобы он не сделал мышонку ничего плохого.

Вдруг в кухне раздался страшный грохот. У меня даже мурашки по коже поскакали.

Папа осторожно приоткрыл дверь. На столе сидел серый мышонок с коричневым

пятнышком на мордочке и грыз зеленое яблоко. На полу валялась расколотая ваза. Раньше она стояла на холодильнике. Теперь вместо нее там сидел Герман с поджатым хвостом и вздыбленной шерстью.

Заметив нас, мышонок проворно соскочил со стола и скрылся под холодильником.– Это уже слишком! – рассердился папа. – Герман, а ну слезай оттуда.

–        Ма-ау, – жалобно мяукнул кот.

–        Слезай, тебе говорят!

Герман соскочил на пол, пулей пролетел в комнату и спрятался под диван.

–        Одного не могу понять, – заговорила мама и села на табуретку, поджав ноги. – Как эта мышь пробралась в квартиру?

Папа повертел в руках обгрызенное яблоко:

–        Она к нам из магазина на первом этаже сбежала. Там, наверно, дезинфекцию проводили.

–        Какую еще дипи-зекцию? – не понял я.

–        Дезинфекцию, – повторил папа. – Это когда помещение от вредных насекомых и грызунов очищают.

–        Ужас! – вскрикнула мама.

–        Только что ты хотела, чтобы эту мышь кот съел, а теперь тебе ее жалко? – удивился папа.

–        Ты не понимаешь. А если там, в магазине, не одна мышь была, а несколько?

–        Получается, они все к нам прибегут, – нахмурился папа.

–        Нужно заткнуть все углы! Убрать продукты! Нет! Мы срочно переезжаем! - у мамы началась настоящая истерика.

И я попытался ее успокоить:

–        Я видел, как соседи багажник разгружали. Они с дачи несколько мешков картошки

привезли. А Васька, их сын, большущий кабачок тащил. Остальные мыши, наверно, к ним побежали!

Папа опустился на колени и заглянул под холодильник.

–        Хм, сидит хитрюга. Герман, – позвал он кота, – а ну иди сюда. Будешь ты свои обязанности выполнять или нет?

Кот жалобно мяукнул из другой комнаты.

–        Вот оно современное поколение котов, – папа поднялся и потер спину. – Разленились! Мышей ловить не хотят.

–        Папа, а давай оставим его у нас?

–        Германа? Теперь даже не знаю.

–        Да не кота, а мышонка. Я ему свои яблоки отдам, мне не жалко.

–        А я вот не готов с ним колбасой делиться! У тебя трехлитровая банка найдется? – это он уже у мамы спросил. – Есть гуманный способ, как от мыши избавиться.

–        Найдется, – кивнула она. – Только в ней компот черешневый, тетя Люся из Краснодара прислала. Я собиралась его на Новый год достать. Черешневый компот, это ведь мой любимый!

–        Придется открыть, – сказал папа.

Мама вздохнула, подозрительным взглядом окинула холодильник и пошла на балкон за банкой.

Папа разлил компот по чашкам. Только мама свою отодвинула и передернула плечами:

–        Пока эта мышь в нашем доме, я к еде не притронусь.

–        Ты что же – забастовку объявляешь? – удивился папа.

–        Не забастовку, а голодовку, – поправила мама.

А я подумал, что маму нужно срочно спасать. Она у нас и так худенькая и маленькая. Мне тоже компот пить расхотелось, пусть даже и черешневый.

Зато папа все три чашки выпил. Вытер ладонью черешневые усы, перелил остатки компота в кастрюлю и начал сооружать гуманную мышеловку. В пустую трехлитровую банку бросил кусочки сыра и яблока. Поставил ее около холодильника. Рядом положил две коробочки, одну побольше, другую поменьше. Получилось что-то вроде ступенек. По ним мышонок сможет забраться в банку. Прикрыв за собой дверь, мы тихо вышли из кухни.

Мама отправила меня делать уроки. Но я никак не мог сосредоточиться и все время прислушивался. За окном темнело. Зажглись круглые фонари. Я прищуривал глаза, и фонари превращались в кометы с длинными хвостами.

Вдруг папа как закричит:

–        Саша! Сюда, скорее!

Я вскочил, уронив стул, и бегом помчался в кухню.

Папа стоял с высоко поднятой банкой, в которой сидел мышонок. А рядом стояла мама и смотрела на папу точно таким же взглядом, как на их свадебной фотографии. Наверно, в этот момент она думала, что он самый лучший на свете. И самый храбрый.

–        Ну, Саша, пойдем на улицу его отнесем, – сказал папа. – Так сказать в естественные условия обитания.

–        Вот было бы здорово мышонка у нас оставить, – я с надеждой посмотрел на родителей.

–        И не мечтай! – мама погрозила мне пальцем.

Мы с папой отнесли мышонка в парк неподалеку от нашего дома.

Мышонок осторожно вылез из банки, присел на задние лапки и в следующую секунду помчался наутек.

–        Пока, мышоночек, – я помахал ему вслед.

А Герман вылез из-под дивана и гордо прошел на кухню, задрав хвост. Вид у него был, как у настоящего победителя.

На следующий день я вернулся из школы и сразу почувствовал – что-то не так. Принюхался. В квартире не пахло вкусным обедом. Это было очень странно.

Я вошел в комнату и увидел маму. Она сидела в кресле, поджав ноги, а из-под дивана торчал хвост Германа.

–        Мам, ты чего?

–        Саша, – она сидела, не двигаясь. – У нас в кухне мышь.

–        Опять?

Я не поверил и распахнул дверь в кухню. У миски Германа сидел мышонок и уплетал кошачий корм.

–        Снова ты? – удивился я.

Это был вчерашний мышонок. Я его хорошо запомнил. На серой мордочке у него

коричневое пятнышко. Завидев меня, он вздрогнул и, как в прошлый раз, метнулся под холодильник.

–        Мама, мама! Он вернулся!

–        Это какая-то мистика, – мамин голос дрожал. – Что же нам делать?

–        Будем папу ждать, – я вдруг почувствовал себя очень взрослым. – Хочешь, воды тебе принесу?

Долго ждать папу не пришлось. Едва он вошел в квартиру, как тоже понял – что-то не так. А когда мы ему обо всем рассказали, развязал узел галстука и сказал:

–        Это не мышонок, а мальчик-с-пальчик какой-то.

–        Как ты собираешься его ловить? – спросила мама, прячась за его спиной.

–        Как обычно, в банку, – невозмутимо ответил папа, будто он был чемпионом по ловле мышей.

–        А я ее выкинула. Не буду же я хранить в квартире банку, в которой сидела противная мышь, - мама брезгливо поморщилась.

–        Тогда возьмем пятилитровую канистру из-под воды, – нашелся папа.

Он положил на дно пластиковой канистры сыр, кусочек яблока и для надежности краковской колбасы отрезал.

–        Я отказываюсь оставаться в кухне с этим зверем, - сказала мама.

Поэтому мы заказали пиццу и поужинали в комнате. Герман жалобно мяукал из-под дивана.

–        А ты не заслужил, – строго сказал папа.

Но я-то видел, как мама незаметно подсунула коту кусок колбасы от пиццы.

Весь вечер мы напрасно прождали, мышонок так и не попался в «мышеловку». Зато на следующее утро, когда я вошел в кухню, он сидел в канистре и, сложив лапки, обреченно посмотрел на меня.

–        Попался! – закричал я, схватил канистру и побежал к родителям в спальню.

–        Ай, – взвизгнула мама и накрылась одеялом с головой. – Сейчас же убери его от меня. На семейном совете было решено отвезти мышонка в парк на другой конец города. Оттуда он уж точно не найдет дорогу назад.

Герман снова расхаживал по квартире и ластился к нам. А я загрустил. Все-таки не каждый день к тебе в квартиру приходит мышонок, да еще и такой симпатичный.

А к выходным выпал первый снег. Я уговорил папу пойти погулять со мной во дворе. Мы лепили снежки и прыгали по застывшим лужам, разбивая на них корочки льда.

Вернувшись домой, увидели в кухне маму. Она сидела на полу спиной к нам и разговаривала сама с собой:

–        Ну, скажи, чем мы тебе так понравились?

Мы с папой осторожно подошли к ней и увидели

мышонка. Он стоял на задних лапках и умывал сырую взъерошенную мордочку с крохотным коричневым

пятнышком.

–        Вернулся?! – прошептал я.

Мышонок посмотрел на меня и продолжил умываться.

–        Нужно его на опыты сдать, раз он такой умный, – решил папа.

–        Там же его замучают,– испугалась мама.

–        Тогда отвезем его в другой город, в другую страну, наконец, – не сдавался папа.

–        На улице холодно, куда мы его в такой мороз? – укоризненно сказала мама.

–        Я не понял, ты хочешь эту мышь…

–        Вообще-то у него имя есть, – обиделась мама и

погладила мышонка по спинке. – Знакомьтесь, это Кото'мыш.

–        Кото'мыш? – в один голос спросили мы с папой.

Из-под дивана раздалось фырканье Германа. Наверно, ему это имя не очень понравилось.

–        А ты привыкнешь! – крикнула ему мама. – И полюбишь!

В магазине для Котомыша мы купили большую клетку с домиком, и колесом, чтобы ему было не скучно.

Когда мы выпускали Котомыша погулять по квартире, Герман от него прятался. Но мышонок не отставал и всюду бегал за ним. Кажется, он хотел подружиться. Кот недовольно шипел, но никогда не выпускал когти.

Однажды мы забыли закрыть клетку, и ушли в гости. А когда вернулись, то глазам своим не поверили. На кресле лежал Герман и мурчал. Рядом, зарывшись в его пушистый хвост, спал Котомыш.

А продуктовый магазин на первом этаже закрыли. Вместо него там теперь рыбная лавка.

–        На случай новой дезинфекции мы должны подготовиться. Саша, кто у нас из диких зверей рыбу любит? – спросил папа.

–        Лисы и медведи, – ответил я.

–        А еще еноты, – мечтательно добавила мама и погладила Котомыша, который примостился у нее на коленях.

Инга Сомс

ПРОИСХОЖДЕНИЕ МИРА

Древние индийцы думали, что земля держится на трех слонах, слоны на черепахе, а черепаха – на огромной змее. Вот такая сложная акробатика. Жители Вавилона

представляли землю в виде горы, на западе – Вавилон, в остальных местах те, кому не повезло родиться в Вавилоне,

что о них говорить. Главное – Вавилон на западе. Наблюдай за

явлениями природы и радуйся, не жизнь, - а сказка. ПРОИСХОЖДЕНИЕ МИРА

Пифагор Самосский из Древней Греции впервые предположил, что земля - шар. Пифагор жил в VI веке до нашей эры, когда ни интернета, ни телефонов, ни даже машин не было. Одни колесницы. У бедняги даже не было кота. Иначе ученый обязательно бы догадался, что земля – это не шар, а упитанный, почти круглый, кот.

К таким выводам пришла Маша Чижикова, ученица первого класса и заботливая хозяйка Барсика. Как добрый человек, Маша поспешила поделиться Знанием с классом на уроке Окружающего мира. Поспешила...

Они не были готовы услышать правду и противно хихикали, а учительница написала в дневнике: Маша считает, что Земля – большой кот!

Маша не обиделась, нет. Немного поплакала, конечно. Дома, быстро сделав уроки, она достала чистую тетрадку с полосатым котом на обложке и начала записывать совершенно дивную историю о происхождении мира...

Вот так и становятся писателями.

КОЛДУНЬЯ

Возвращаюсь из школы, ранец на спине, в нем брякает в такт шагам пенал. Я иду и рассматриваю дома: тети Мзии, Дато...

Дом бабушки Этери всегда обхожу, говорят, что она -

колдунья. За ажурным забором дом с верандой, увитой виноградом, зеленый лавр у входа. Всё так обыкновенно... Но оттуда часто слышно хрюканье... Ната сказала, что бабушка Этери ворует детей и превращает их в животных.

Держит в сарайчике, в глубине сада. Ужас. Прибавляю шаг и почти бегу, на свою безопасную улицу.

- Девочка, платок уронила! - у ворот сама бабушка Этери протягивает мой белый платочек.

Знаю, сейчас подойду, а она - цап! - и в поросенка превратит.

С колотящимся сердцем беру платок и снова роняю.

-         Вах, как вас в школе мучают, руки дрожат, бедняжечка... Пойдем, я тебя чаем напою, хачапури испекла, вкусный!

На негнущихся ногах, как зачарованная, иду за ней в тенистый дворик и

замираю... на огне булькает котел, мамочки! Я ЗНАЮ, зачем ей котел. Она варит детей! С опаской смотрю на воду, а она... красная! Ой, кого-то уже сварила!

-         Виноградный сок варю, - подмигивает мне бабушка Этери, - чурчхелу буду делать.

Знаем мы эту чурчхелу! Домой! Скорее!

-         Бабушка Этери, я лучше домой, - жалобно блею я.

-         Да что ты, как я голодного ребенка отпущу! Ни за что! Садись, моя птичка, и не вздумай улететь! Тамико присмотрит за тобой, пока я на кухне... Тамико!

Как по волшебству, появляется черный кот и устраивается рядом. Зеленые глаза неотрывно следят за мной. Я пропала. Куда бежать, есть ли лазейка? На деревьях звенят колокольчики "дзынь, не убежишь от нас!", вокруг высокий забор.

-         Защита! - объясняет появившаяся хозяйка, - от чужих глаз. Бежать поздно.

А на столе появляются чашки, чайник, вазочка с вареньем из лепестков роз и огромная тарелка с хачапури.

Я беру крайний, еще горячий прямоугольник. Хачапури хрустит и осыпается тонкими листочками, которые внизу ловко подхватывает Тамико. Вкусно как! Не может бабушка Этери быть злой... Не может!

Через двадцать минут, нагруженная хачапури «для сестренки и мамы», с трудом протискиваюсь в калитку.

-         Приходи еще, - машет бабушка Этери, - мамалыгу будем делать! Пальчики оближешь

Юрий Пусов

АКТИВНЫЙ ОТДЫХ

Вася Лодырев лежал на песке и грел на солнце живот. На губах его растянулась довольная улыбка.

Вдруг тень легла на его лицо. Вася открыл глаза и улыбка испарилась. Классная руководительница Ирина Леонидовна нависла над ним, закрыв собой полнеба.

–        Бездельничаешь? – спросила она.

–        Я как все, – сказал Вася и обвёл взглядом пляж.

–        А если все будут в пропасть прыгать, ты тоже прыгнешь?

–        Я подумаю, – пообещал Вася. – А вы что здесь делаете? Следите за мной?

–        Вот ещё, – Ирина Леонидовна то ли пожала плечами, то ли передёрнула ими. – Я в отпуск приехала, а тут ты. Слушай, а может быть, это неспроста! Это, наверное, знак свыше, чтобы я с тобой позанималась! Я из тебя, двоечника, троечника к осени сделаю!

Вася в ужасе огляделся. Он специально сбежал сегодня от родителей, чтобы никто не мешал ему отдыхать, и помочь теперь было некому. Какая-то мелкая девчонка поймала его взгляд и показала язык, прежде чем вернуться к собиранию красивых камешков. Тех самых, которые красивые только пока мокрые. И лето для Васи потускнело, как один из таких камушков.

–        Может, не надо? – на всякий случай спросил Вася, хотя и понял уже, что попал.

–        Необходимо, Лодырев! – ответила Ирина Леонидовна и погрозила пальцем. – Назови-ка мне, голубчик, спряжения глаголов!

Вася вскочил и с воплем кинулся в море. В три прыжка очутился на глубине, нырнул и поплыл всё глубже и глубже. Вася плыл, пока хватало сил и воздуха в лёгких. Он заплыл в подводную пещеру и вынырнул в темном, поросшем

ракушками гроте. В нем было темно и спокойно, только откуда–то сверху пробивался тоненький лучик света.

–        Молодец, Лодырев, – послышался за спиной у Васи голос Ирины Леонидовны, – я скажу физкультурнику, чтобы поставил тебе пятёрку в журнал. А теперь докажи- ка мне двумя способами теорему Пифагора.

Вася подпрыгнул, ухватился за уступ в стене и полез наверх, к спасительному солнечному лучику. Он карабкался по отвесной стене, пару раз чуть не сорвался. Лез по узкому лазу и наконец выбрался на вершину горы, откуда открылся ошеломляющий вид на бескрайнее море и малюсенькие домики на берегу.

–        Это был абсолютный рекорд, – сказала Ирина Леонидовна, появляясь из-за ближайшего валуна. – Но может быть, ты мне все- таки скажешь, в каком веке Римская империя достигла своего расцвета?

Вася в панике огляделся, но Ирина Леонидовна подошла и положила руку ему на плечо.

–        Лодырев, ты можешь, конечно, соорудить планер из подручных средств, и я попрошу поставить тебе пять и по технологии, но от меня не убежишь. Так что вместо того, чтобы играть на телефоне в игры, выучи к завтрашнему утру основные тригонометрические формулы.

–        Но ведь мы такое еще не проходили! – вскричал Вася.

–        Будем, – пообещала Ирина Леонидовна. – Ты можешь быть упорным, когда хочешь! Я из тебя отличника сделаю!