- Доченька! – донеслось из кухни. - Завтракать!
Алёнка отложила в сторону любимого плюшевого медвежонка.
- Везет же тебе, мишка! – девочка тяжело вздохнула. – Ты – игрушечный. Кушать тебе не надо.
Она неторопливо вдела ноги в тапочки и поплелась на кухню.
А куда ей торопиться? Что её ждёт хорошего?
Или овсянка, или манка, или пшёнка.
Одним словом – каша! Бр-р-р!
Алёнка с печальным видом уселась за стол, поёрзала на месте, устраиваясь поудобней, ещё раз вздохнула. Очень-очень громко.
Пусть мама увидит, какая она несчастная, пожалеет её и тогда, может, даст чего-нибудь вкусненького. Но упрямая мама, как обычно, поставила перед дочкой тарелку, а в тарелке, как обычно, лежала...
«Фу-у-у! – уже собиралась сказать девочка. – Опять каша!» Но вдруг услышала:
- Фу-у-у! Опять Алёнка!
По поверхности каши пошли волны, а потом появилось личико. Как на самом простом рисунке: глазки-точечки и рот скобкой. Такое кто угодно сам может нарисовать.
Но сейчас личико было вовсе не нарисованным. Живым.
Глаза моргали, и рот шевелился, открывался, изгибался, растягивался.
Вот из этого самого рта и раздалось:
- Фу-у-у! Опять Алёнка!
Каша сдвинулась на один край тарелки, подальше от девочки.
- Не хочу-у, чтобы она меня е-ела! – противно заныла каша. – У-у-у! А-а-а! Не хочу-у Алё-онку!
Мама подошла к столу и возмущённо посмотрела на капризулю.
- Это почему же? Это чем же вас моя дочка не устраивает?
- Слишком она привередливая, - обиженно проворчала каша. – Всё ей не так. То слишком горячо, то уже холодно. То соли мало, то сахара не хватает. – Она скосила глаза-точечки на Алёнку, зашептала таинственно: – И вообще, она... - и тут же завопила во весь голос, - обзывается!
Мама охнула.
- Неужели? Не может быть. Как же она вас обзывала?
Каша насупилась и с отвращением проговорила:
- Малашей. А еще – Размазней. – И опять громко заревела: - Она меня не лю-у-у-бит!
По кашному личику побежали кашные слёзы.
Алёнка долго крепилась, пыталась на кашу внимания не обращать и «ябедой» её про себя называла, и «плаксой», но под конец не выдержала, пожалела.
- Я не говорила, что не люблю. Просто надоело. Вчера – каша, сегодня – каша, завтра – опять каша!
Только Алёнкины слова кашу не успокоили. Наоборот, та заплакала ещё сильнее.
- Надоела! Я ей надоела! А-а-а!
И тут тарелка с кашей взлетела над столом, будто была вовсе не столовой, а какой-то неопознанной летающей, сделала круг по кухне.
- Не ценят меня здесь! Не понимают! Полечу я к соседским Лёшке с Мишкой. Они меня хорошо едят, не привередничают.
Метнулась тарелка к двери, но не тут-то было! Мама её прямо на лету поймала, поставила обратно на стол.
- Ну, уж нет! Никаких Мишек с Лёшками! Они и так – большие и сильные. А моя Алёнка что, навсегда маленькой и слабенькой останется?
Каша собралась в комок, словно хотела подняться, а потом снова растеклась по тарелке, скривила рот-скобку.
- Ей же всё равно меня не съесть. Не сможет.
- Как это не сможет? – возразила мама. – Очень даже сможет. – И посмотрела на дочку.
Алёнка согласно кивнула.
- Конечно, смогу.
- Ой, не смешите! – обидно захохотала каша. – Чтоб Алёнка да целую порцию? Да без капризов и вздохов? Никогда не поверю! Не-е-е! Не сможет.
- А вот увидишь! – гордо проговорила Алёнка и решительно придвинула к себе тарелку.