Мама сказала:
  – Ко мне приятельница из Риги приезжает, Гала. Сто лет не виделись. Она не одна приезжает. С дочкой, с Вассой. Она тебя на год всего старше, так что, подружитесь. Удивительная девочка.
– Что за имя такое?
– Васса? Редкое. Да она сама, Гала – Галатея. Ну любят люди редкие имена. Кстати, мастер спорта по баскетболу, была в сборной СССР. Слушай. Нам поработать нужно. Может мне вас на дачу закинуть? На пару дней. К бабушке и дедушке. Погода, природа, весна, всё цветет. А мы тут закончим ее повесть, ладно? Надо же друг дружку выручать? Короче. Будь другом. Возьми девчонку на буксир, пожалуйста. За то потом в кино пойдём с тобой, лады?
– Лады! – обрадовалась я.
  Дача – это раздолье. Это велик и чердак со всякой рухлядью, это старые корявые яблони и лес, река, рыбалка, птички-бабочки. Правда, бабуля с дедулей разгуляться не дадут.
   В назначенный день открывается дверь. На пороге - гигантская женщина под потолок, выше любого папы. И девчонка с меня ростом, но зато коренастенькая такая, стрижка полубокс. Если б не юбка – вылитый парень.Молчит.
– Алюня! – пробасила Гала.
– Галюня! – пропищала мама.
   Ветеранша сборной СССР по баскетболу сгребла в охапку маму, оторвала от пола  и поставила на место. Потом разогнулась, подхватила меня и подкинула к люстре. Ну, я вам скажу, у меня  чуть сердце не выпало, когда я макушкой потолок поцеловала. Хорошо, что у меня хвостик с большим упругим бантом. А то б…
– Катюня! Вот ты какая. А это Васса. Знакомьтесь.
– О-о! Какое гордое имя. Кто тебя так назвал оригинально?
– Бабка.
– В честь Вассы Железновой? Ага... Очень сильная женщина – защебетала мама.- Вот вырастешь, прочтешь Горького…
– Да я уже читала. Меня зовите Васька, просто и коротко. Или Василиса.
– Пошли в мою комнату?
     Я повела ьновую подругу к себе.
   Васса решительно рванула с плеча зеленый брезентовый рюкзак. Сразу видно, что походница. Она схватила его за ушки и вытряхнула мне на кровать.
– Я переоденусь? – она вытянула из кучи и встряхнула мятую юбку, потом ковбойку и техасы с ремнём.– Тут ветчина, хлеб, галеты, бутерброды с сыром. Термос.  Тащи на кухню. Наполни чаем сладким.
– Давай.
   Я прижала подбородком к груди все это богатство и понесла. У холодильника я не торопилась. Я держала ухо востро. Рассказывала Гала.
– Я сперва не хотела рожать, пыталась вытравить. Но…Поздно. Вот родилась она – и не дышит. Я думала – всё, отмучилась. Долго с ней возились доктора, наконец запищала. А весу в ней было кило триста. Долго лежали в больнице, набирали вес.Нас выписали, а папа наш, понятно, ноги в руки и тикать. Так-то.
– Катерина, ты что уши развесила? Ты девочку одну оставила? Бери, что нужно и топай.
– Мне еще нужно чаем термос залить. – зашуршала я поспешно обертками. 
   Поставила чайник на газ, а сама вожусь с цибиком, слушаю, на ус мотаю. Интересно же. Гала продолжает:
– А я подумала: хочет жить – жить будет. А не хочет – кто ж заставит… Я с ней нежничать не стала. Никакого пеленания. Закаливание, гимнастика, спортивный режим. Вот тебе пол – ползи, осваивайся. Без штанов, в одной маечке.
– Жуть какая.
 Ещё не пошла ножками, а уже умела плавать. По дну бассейна ходила на четвереньках, пугала врачей-элфэкашников.
– У Васьки третий взрослый по плаванию. Брасс, баттерфляй, на спине – пожалуйста.
– А Катька ещё не умеет плавать.
– Галюня, ты ненормальная мамашка. Квочка. А надо быть ехидной. Выживание делает ребенка сильным.
– Как так?
– А так. –  Васькина мать подмигнула мне и откинулась в своём уголке, поправляя плед на коленях. – Осенью – без зонта. Зимой – без пальто, без шапки. Вымахала – богатыркой. У меня никаких проблем с ней в плане гриппа, ОРЗ. С четырёх лет она у меня одна ездит Москва-Рига, Рига-Москва. Я её проводнице сдам, вещи поставлю и пока. А на вокзале её мама встречает. Получит посылку – отзвонится. И погляди –  в свои восемь – это совершенно взрослый человек, может инструктором по выживанию в лесу работать. Она полстраны исколесила. То сборы, то лагерь спортивный, то просто в поход, то на экскурсию. Я за нее спокойна.
    Я засыпала заварку в термос, сахарку туда, лимончик порезала. Васька вышла на кухню в спортивном костюме, в кедах.
– Ну, я готова.
  Гала отвела занавеску в сторону.
– Такси заруливает.
Мама всполошилась:
– Так. Давайте. Термос, хлеб, белье, зубная щетка. Все взяли?
–Всё.
– Не очень там шалите. Ну, топайте. Адрес шофер знает. – Скала Васькина мать.
– Ты что, Галк! Хочешь их одних отправить? Столько страшных случаев. Я так не могу. Я с ними, туда и обратно.
– Зря. Долго дочь за твою юбку держаться будет. Ну, как хочешь.
– Я отвезу их, устрою, и назад. А ты пока отдыхай.
    Долетели быстро. Мама не стала отпускать машину. Она быстро обнялась, поцеловалась со стариками, нырнула в такси и укатила. А мы остались.
Васка первым делом обежала сад по забору, покачалась в гамаке, повисела на турнике, и говорит:
– Ну? Как будем развлекаться? О! Разожжем костер! Тащи спички.
  Пока я ходила за спичками и газетой для розжига, Васска уже нашла где-то щепки, палочки, конфетные фантики и выстроила аккуратный шалашик.
– Я с одной спички могу развести костер. Спорим на щелбан? – Васска  нарвала газетные полоски и подоткнула под ветки. Она осмотрела внимательно спичку, чиркнула и подпалила сооружение с четырех сторон. Он как вспыхнет, как огонь займется! Это было классно. Профессионально.
    Но тут из дома выбегает бабушка с кастрюлькой и заливает наш костер.
    Мы не успели обидеться даже.
– Васса. Если с тобой что-нибудь случится, как я твоей матери в глаза посмотрю? Идите в дом. Помогите лучше по хозяйству. Вон, сколько работы: надо рис перебрать, повесить занавески, картошку почистить на ужин. И хлеба нет. Сходите-ка в магазин.
– М-дя. – вздохнула Васска. – Печально. Бабка у тебя – жандарм. Ну что ж. Будем перевоспитывать. Бежим!
   Мы выскочили за калитку и залегли за кучей песка у сарая. Отсюда было хорошо видно, как бабуля с авоськой мечется вокруг дома.
– Закапывайся скорей. Эх! Сейчас бы тростинку… Знаешь, как индейцы в реке сидят в засаде? Могут всю ночь просидеть. На дне. А дышат через трубки. Как? Потом покажу.
Я распласталась, а Васска быстро закидала меня песком.
– Надо с головой.
Не успела я рыпнуться, как Васска сделала мне знак, мол, тихо! Положила на лицо мне свою кепку и похоронила совсем, только нос торчать оставила. Через тряпочку. Было смешно и приятно, как она меня ладонями прихлопывала, как куличик.
– Дышишь?
– Ага.
– Замри! Дыши тихо и медленно. Бабка идёт.
Слышу бабушкин голос:
– Василиса, одна скучаешь а Катя где?
– Не знаю. Может, в туалете?
– Дать тебе совок и формочки? У нас есть.
–  Неа, я в них не играю. Я играю в жизнь. – весело сказала Васска, а мне прошептала: – Бабуля почапала в сортир. Вставай. Руку давай.
Васска ухватила меня за руку и рывком поставила на ноги. Айда на пруд?
– Какой еще пруд?
– Ты на карту,она на кухне у вас висит, хоть раз смотрела? Карту вашего Оболдина- Загорянки? Там четко синим по зелёному обозначен пруд. Большой и круглый. Нам на юг.  Она посмотрела на солнце, повернулась пошла как робот.
– Вдоль по дороге. Вдоль по дороге, вот я шагаю в дальний путь – ать-два… –  запела она и мне стало так весело! – Куда иду я не знаю, дорога сама меня приведет куда-нибудь? ать-два! На отставай, Катюня!
     Вот и озеро. Подходя к нему по глинистой дорожке Васска освобождалась от кед, носков, сдернула с себя ковбойку и – плюх! Поплыла сажёнками, как дедушка говорит. Во даёт! Красиво.
    Я села на корточки обняла коленки и упёрлась в них подбородком. А Васска мне демонстрировала, как она плавать умеет.
– Это кроль. А это брасс. Брасс на спине. И баттерфляй! Что по-английски значит? Эх! Ну, бабочка же! Смотри: я полетела-а-а!
И плюх снова в воду с головой. Только пятки мелькнули.
– Иди сюда.
Я поёжилась.
– Да ну, холодно.
– Согреешься. Привыкнешь. Кстати, ты хотела, кажется, на дне сидеть по-индейски? В кармане у меня там ножик, кидай.
Васска поймала ножик и срезала у берега камышину.
– Раз-раз – и готово. На. Все просто. Смотри. Этот конец трубки в рот, а этот будет над водой. Задача сидеть на дна на попе и не всплывать. Не так-то легко. Для этого они держатся за траву. Или камни в руках держат большие. Так точно не всплывешь. Даже если заснёшь.
Она проделала все это очень ловко, видно, не в первый раз.
– Здорово?
– Ага.
И тут с опушки донесся голос и бабушки: –  Катя, Васса! Ау!
Я хотела откликнуться, что мы тут, купаемся, чтоб она не волновалась. Но Васка подлетела ко мне и зажала мне рот хододнющей рукой.
– Т-сс! Воспитание домомучительницы продолжается! Урок номер два. Раздевайся! Быстрее. Так. Твоя трубка. За мной. Она дернула меня за резинку трусов и я полетела в воду. Трубка работала отлично. Я крепко зажала ее зубами, во рту пахло сладким травяным соком. Дышалось легко и просто. Из-под воды отлично было слышно, как старики нашли нашу одежду и заголосили.
– Утопли! Утопли! Ай! Господи-и! Катя! Катечка-а!
Я не выдержала и выскочила из-за куста. Бабушка побежала ко мне, схватила, обняла и пребольно наподдала по заднице. Ожгло сильно. Она быстро сняла юбку и закутала меня в нее. Потому, что меня трясло и зубы стучали.
–  Прибить тебя мало, все ты мне сердце изорвала, дрянь такая!
Бабушка обмякла, упала в траву и зарыдала, трясясь всем телом. Потом вскочила.
– Где Васса?! Вася-а! Васька!
– Мяу! – послышалось в береговых кустах. –  Мяу!.. Тада-а-ам! –  с трубкой в руке Василиса выпрыгнула  из воды, как заправский клоун на поклон.
Бабушка заскрипела зубами от ненависти, плюнула, поднялась с трудом и пошла в поселок. Без юбки. Ка была в сиреневых панталонах-фонарях.
– Ба! Бабушка-а! Прости! Прости! Я больше не буду!
– Иди ты…знаешь куда!? Вы нелюди! Мучители, черти!
Я бежала за ней стараясь прикрыть юбкой срамоту. Но бабушка шагала твёрдо и не обращала внимания на меня. Так она прошла по всей улице и все её видели. Без юбки. И все видели, как воя и рыдая от ужаса и стыда вокруг неё скакала я, а за мной как ни в чём не бывало шагала счастливая Васька с моими вещами и босоножками. Она успела одеться и догнать нас.
   У калитки держась за грудь стоял дед. Я бросилась к нему, обняла, прижалась. Он достал папиросу и медленно закурил. Размахивая горящей ещё спичкой, он и что-то соображал. Смотрел перед собой серьёзно.
Потом он решительно пошел к сараю, снял замок, открыл ворота, выкатил мотоцикл с коляской. И сказал:
– Вакса, а ну ко мне. Бегом. Мария, принеси сюда её вещи.
– Вакса? – усмехнулась Василиса? –  Это клёво. Беру.
Бабушка вышла уже в халате, бросила в коляску походный рюкзак прямо Ваське на колени. Запахнулась поплотнее, затянулась пояском и выставила руки в боки.
– Да уж конечно. Какая ты Васса-то? Разве такая Васса-то была? Вакса ты – Вакса и есть. Чтоб духу твоего здесь больше не было! Матери твоей всё скажу, так и знай, поганка!
  Василиса смерила бабушку презрительным взором, хмыкнула, достала складной ножик и стала чистить ногти. Я хотела помахать Ваське, а она на меня и не взглянула даже. Будто меня не существовало. Словно я стеклянная.
Дед крутанул рукоятку на руле и поддал газку. Мотоцикл взвыл,затарахтел, перекрывая холодный, натужный и неуместный хохот этой удивительной девочки.
Больше я ее никогда не видела. Интересно, что с ней, где она? Жива ли?