****

— Лилия Митревна, Лилия Митревна!

— Тёма, не Митревна, а Дмитриевна, — улыбаюсь я.

— Дмитревна! – исправляется вихрастое пятилетнее чудо.

— Так что ты хотел?

— Смотрите, там зима, там снег идёт! – захлёбываясь от восторга, он тянет меня к окну. – Видите? Скоро Новый год! Правда? Правда?

— Ну, не совсем. Сейчас ноябрь. Это последний месяц осени. Потом начнётся зима, а уж потом будет Новый год.

Мне жаль разочаровывать Тёмку, но что я могу поделать?

— А Лена сказала, что как только пойдёт снег, сразу будет Новый год, — не сдаётся огорчившийся малыш. И в его глазах такая надежда, что я лихорадочно начинаю искать подходящий вариант ответа. Вот он! Я заговорщически наклоняюсь к самому уху мальчика:

— Понимаешь, Новый год не придёт, пока мы не подготовим праздник. Вот украсим наш детский сад, разучим танцы и стихи – тогда и позовём Деда Мороза. А уж он и новый год приведёт. Не хотим же мы оставить Деда Мороза без концерта? Он ведь так любит посмотреть на выступление весёлых ребят в костюмах, а ему это удаётся всего раз в году!

Тёма с минуту серьёзно обдумывает сказанное, а потом со вздохом соглашается:

— Да-а, Дедушка Мороз захочет… А он же нам ещё подарки должен приготовить! – осеняет его.

— Вот-вот. Так что спешить не будем. Пусть всё будет в своё время.
Я легонько подталкиваю Тёмку к игровому залу – и он мчится к своим приятелям, уже на ходу начиная что-то быстро им рассказывать. Наверное, про снег и про Деда Мороза.

Я задумчиво смотрю на играющих детей и не сразу реагирую на приветствие. Оказывается, со мной пытается заговорить папа одной из девочек – он пришёл пораньше, чтобы забрать дочку домой.

— Знаете, Лилия Дмитриевна, — негромко говорит он, — давно хотел вам сказать, да как-то не решался. Вы не думали, что простая воспитательница в рядовом детском саду – это не ваш уровень, что ли… не работа вашей мечты? Я очень извиняюсь, вовсе не хочу обидеть вас чем-то, просто… В общем, понимаете, — решительнее заявляет он, — мой родственник ищет фотомоделей для нового филиала своего агентства. Вы не хотели бы попробовать себя в этой области?

— Модели? – удивляюсь я. – Это которые такие, знаете, длинные, голодные и злые, ходят на полуметровых каблуках по дорожкам?

— Да нет, — смеётся он, — это живые вешалки. А ему нужны не манекенщицы, а именно фотомодели. С выразительным лицом, красивой фигурой, женственные и привлекательные. Как вы. Не для подиума, а для глянцевых изданий.

Он, видя мою растерянность, суёт мне визитку, берёт за руку подбежавшую Светланку, они прощаются и убегают к шкафчикам, одеваться. Я машинально прячу визитку в карман.

****

Дома я долго вглядывалась в визитку, словно надеясь найти на её поверхности разрешение моих сомнений. Фотомодель… Дело в том, что мне всегда нравилось фотографироваться. Не то чтобы я страдала селфиманией, просто бережно хранила фотографии, на которых я и мои близкие получались хорошо. Чтобы было понятно, насколько бережно – я их распечатывала, а не оставляла только в цифровом, электронном виде. А хорошо – это значит по-настоящему хорошо, понимаете? Когда фотографу удалось поймать живой момент, искреннюю улыбку, выражение глаз… Не так много у меня накопилось таких снимков.

Но что, если за дело возьмётся профессионал? У меня появится много великолепных фотопортретов. Я научусь позировать, научусь бороться со своей скованностью, которая порой нападает в самый неподходящий момент… Возможно, я научусь любить себя и раскрою в себе какие-то новые грани – вот увидел же во мне что-то этот… забыла, как зовут Светиного отца. Да что это я всё «научусь» да «научусь»! А сколько у меня появится интересных новых знакомств, сколько красивых мест я, наверное, увижу… Начну, наконец-то, зарабатывать не только «на бусики-ленточки», как говорит мой папа. Потом – кто знает? – может, встречу своего принца и нарожаем мы с ним двоих… троих детей модельной внешности.
Какая девочка не мечтает о карьере артистки или модели? Мои давние, почти забытые мечты могли бы стать реальностью. Детский сад без меня не пропадёт: остаются Валя и Нина Ивановна, а скоро и Люся из декрета выйдет. Думаю, заведующая меня поймёт.

Я поймала себя на том, что рассуждаю как человек, уже принявший решение. Но ведь я даже не знаю, что это за агентство такое и что за глянец имелся в виду. А если это журналы для мужчин? Хороша же будет Лилия, понимаешь, Дмитриевна, во фривольной позе на развороте…
Ещё раз изучив визитку, я начала поиск с помощью вездесущей и всезнающей Сети. По моему запросу поисковик сразу выдал множество ссылок, в том числе – на официальный сайт. С некоторым душевным трепетом я отправилась туда – на разведку.

Агентство «Тайна красоты» оказалось вполне респектабельным на вид. Полистав представленные онлайн-версии журналов, я убедилась, что речь идёт о достаточно невинной работе. В основном, рекламного характера. Такие, знаете, улыбчивые девушки, восторгающиеся стиральным порошком, «делающим бельё белее белого» или банком, который «искренне заботится о своих клиентах».

Проведя несколько часов в раздумьях, сомнениях, заваривании чая и поедании печенья, я окончательно осознала, что безумно хочу шагнуть в этот новый и прекрасный мир. Успею ещё навытирать носы и попы – я, между прочим, и своих деток завести планирую!

****

Директор «Тайны красоты» встретил меня приветливо, точно в назначенное время, в стильном, безупречно чистом офисе. Собеседование провёл быстро, по-деловому, сделал несколько сдержанных комплиментов и поздравил «с присоединением к дружной команде тружеников красоты». В целом, впечатление у меня сложилось самое благоприятное.

Не откладывая дела в долгий ящик, директор вызвал в кабинет свою помощницу и представил нас друг другу.

— Вот, Лилия, ваш садовник, — сказал он. – Екатерина Михайловна вырастит из вас настоящий цветок, она в этом специалист.

Элегантная женщина спокойно наклонила голову, соглашаясь, а директор не удержался от хитрой улыбки. Я не совсем поняла, что привело его в такое настроение, вежливо поблагодарила и уехала домой. Вернуться в агентство мне предстояло после улаживания «бумажных формальностей».

****

В детском саду мне выдали необходимые документы, привычно посетовав по поводу ужасной текучести кадров, но отпустили с миром. Даже пожелали удачи.

— Но ты помни, Лилечка, — печально глядя на меня, сказала наша заведующая, — если захочешь вернуться, то ты не стесняйся, я тебя с радостью приму.

— Спасибо, — с лёгким сердцем кивнула я и направилась к выходу, стараясь не цокать каблучками – у детей как раз был тихий час.

Проходя мимо спальни своей группы, я всё-таки не удержалась и приоткрыла дверь. Разноцветные головки уютно разместились на подушках и дружно сопели. Валя, сидевшая с вязанием в углу, с улыбкой кивнула мне, одновременно приветствуя и прощаясь. Да-а, теперь именно с ней мои ребята будут разучивать танцы и развешивать «ёлочкины игрушки». Хорошо, что не Нину Ивановну им дали – она такая строгая…

****

Приступив к обучению под началом Екатерины Михайловны, я быстро поняла, отчего это директор так таинственно усмехался. Она оказалась настоящим солдатом… да что там – полковником модельной армии! Неизменно вежливая, даже учтивая, холодная и непреклонная, она гоняла меня, что называется, и в хвост и в гриву, не давая поблажек. Мне даже в голову не приходило, что фотомодель должна столько знать и уметь. Честно говоря, я ожидала, что достаточно улыбаться и смотреть в камеру в ожидании вылетающей птички. Как я ошибалась!

Впрочем, как раз такой жёсткий, напористый стиль обучения мне всегда нравился – ещё со школы не любила нудного, равнодушного и нетребовательного преподавания. Я приняла брошенный вызов и окунулась в науку красоты с головой. Ошибалась, анализировала, делала выводы из замечаний (всегда дельных), брала на вооружение советы (всегда полезные) — и вскоре почувствовала, что начинает получаться. Вырисовывается собственный образ, стиль, появляется согревающее чувство единства с командой. Мы со стилистами, визажистами, осветителями, операторами, режиссёрами и прочей закулисной братией индустрии глянца начали понимать друг друга с полуслова и полувзгляда, поддерживать, мотивировать… Это оказалось просто великолепно.

Появились мои первые удачные фотосессии – после десятков «запоротых», — и мы приступили к оформлению серьёзного каталога фирменной одежды. Я была настолько увлечена работой, что почти не заметила, как промелькнул Новый год, закончилась зима и в воздухе запахло оттаивающей землёй.

****

Работа продвигалась как положено. На меня орали, мне целовали ручку, меня часами гримировали, переодевали и фотографировали, ослепляя безжалостными светом и не отпуская на обед. В течение двух дней я успела разругаться с маникюрщицей и визажистом, помириться с ними, слегка перебрать шампанского на их помолвке… Екатерина Михайловна, словно айсберг, невозмутимо возвышалась над всем этим бедламом, успевая организовывать процесс и утихомиривать бушующие на рабочей площадке страсти. Над каталогом трудилось, разумеется, сразу несколько команд, но она успевала везде. Я восхищалась этой удивительной женщиной. Боюсь, сама-то я не могла похвастаться такой же стойкостью духа, так что наверняка и на моей совести навсегда останется несколько седых волосков, прячущихся в её ухоженных локонах.

Несколько недель промчались рваным галопом – и неожиданно на нашу нервную команду обрушился полузабытый покой. Весь необходимый материал был отснят, сумасшедшая атмосфера переместилась в кабинеты местных компьютерных гениев: арт-директора, дизайнеров, верстальщиков и других специалистов, которых я даже перечислить не в состоянии. Из айтишного отдела периодически доносились звуки ожесточённой перебранки и тянуло сигаретным дымом пополам с ароматом крепкого кофе. Потом и они как-то притихли. Каталог отправился в типографию.

****

Солнечным весенним днём мы с той самой маникюрщицей попивали чай у окна, потихоньку обсуждая преимущества и недостатки разных фасонов свадебных платьев. Остальные члены команды тоже занимались кто чем. Ровно в полдень дверь торжественно отворилась. В комнату вплыла Екатерина Михайловна с блестящим, пахнущим типографской краской, новёхоньким каталогом в руках. Вслед за ней, с довольным видом, вошёл директор.

— Друзья мои, вы все прекрасно поработали. Каталог получился отличный. Заказчик остался доволен, я тоже. Хочу отдельно отметить наш новый цветок – Лилию, – он слегка поклонился в мою сторону. – Молодец, так держать! Мы с вами сработаемся… собственно, уже сработались.

Екатерина Михайловна позволила себе точно рассчитанную удовлетворённую улыбку, изящно приподнявшую уголки губ, обвела комнату сияющим взглядом и неторопливо удалилась вслед за директором.

Коллеги поздравляли друг друга, подходили ко мне с тёплыми словами, а я… я рассеянно кивала, автоматически что-то отвечала, поздравляла в ответ. А сама почему-то думала о том, что весна в разгаре, снег тает, а значит, на прогулку детей выведут в резиновых сапожках, и они будут измерять и мутить лужи. А если у кого сапожек не окажется, тот расстроится и будет стоять, насупившись, и делать вид, что вовсе и не хотел залезть в лужу…

****

Директор искренне огорчился, он даже уговаривал меня остаться. Убедившись в твёрдости моего намерения, решился прибегнуть к тяжёлой артиллерии – вызвал Екатерину Михайловну. Та молча выслушала новость, едва заметно сузив глаза. А потом в очередной раз потрясла меня, резко шагнув вперёд и порывисто приобняв мои плечи.

— Лиля, будь счастлива.

Неужели мне и вправду не послышался этот тихий шёпот у самого уха? Тонкий шлейф изысканных духов окружал меня ещё несколько секунд. Я видела только блестящие глаза своего «полковника красоты» и шептала:

— Спасибо, спасибо за всё…

****

— Лилия Митревна, Лилия Митревна! А Витя руку сломал! И у него такой твёрдый гипс, что даже невозможно сгибнуть руку!

— А мне подарили такого пупса, который умеет закрывать глаза, и я его улегаю спать!

— А я стану художником рисования, потому что у меня есть большо-ой альбом!

Они скачут вокруг меня и наперебой выкрикивают самые важные новости. Я вдруг понимаю, что подсознательно боялась: что, если они меня забыли? Не забыли, поросята…

Выходим на прогулку. Трогаем нежные листочки, играем в догонялки, теряем и находим шапки и перчатки, ссоримся и миримся сразу со всеми…

— Лилия Митревна, смотрите! Как небо быстро летит! – голос Светланки звенит от распирающего, щекочущего её детского счастья.

Я запрокидываю голову и смотрю, смотрю в летящее небо, забыв о том, что улыбаться, обнажая дёсны, – неизящно.