В выпуск "Простокваши" № 4 за 2021 год вошли рассказы и сказки Кати Минаевой, Виктории Татур, Людмилы Ткаченко, Светланы Сороки, а также стихи Татьяны Варламовой, Любови Шубной и Иоанны Брилько.   

Куратор странички ТО ДАР Ната Иванова

Главный редактор журнала Елена Завгородняя

 

Виктория Татур

Проделки коровы Микушки

То и дело прячась за кустами орешника, корова Микушка выбралась из леса и короткими перебежками добралась до деревни. У старого покосившегося забора её уже ждала бабка Женя с палкой наперевес:

– У, злыдня!  Все коровы давно с поля вернулись, одна ты где-то шастаешь.

Корова ничего не ответила, шмыгнула носом и, сторонясь хозяйку, в хлев вошла. Там у копны сена стоял баран с ведром на голове и бодал стену.

– Опять имущество портишь? – прихрамывая на одну ногу, бабка Женя сняла с барана ведро, подставила табурет и уселась доить Микушку.

– Ну что с тобой делать, такая ты рассякая? Совсем молока давать перестала, – вздохнула и вышла из хлева, с силой захлопнув дверь.

К бабке Жене клиенты из города приезжают, молоко покупают. Теперь и продавать нечего. Подсчитала она, сколько Микушка ей убытку нанесла, да и ахнула.

– Ни за что я на электросамокат не накоплю к осени. Какая корова беспутная сделалась! – в сердцах восклицала бабка Женя.

Видела она в городе, как мальчишки на этих самокатах гоняют. «Да я ж, – думала бабка, – на таком агрегате и в лес, и в магазин за две секунды доеду».

А Микушка задумчиво стояла в стойле и жевала прошлогоднее сено. Вдруг она цокнула копытом, задрала хвост и радостно промычала, как пароход:

– Приду-мууу-ла!

Баран, стоявший рядом, подпрыгнул и от испуга зарылся мордой в сено.

С утра пораньше корова снова отправилась в лес. А когда вернулась с пустым выменем, нацепила на себя седло и принялась радостно носиться по двору. Она скакала, как необъезженный жеребец, и каталась по траве.

Неподалёку на клумбе хозяйничал баран. От такого безумства коровы он обмер с цветком мальвы в зубах. А куры от страха на яблоню взлетели. Деревенские ребятишки, увидев корову с седлом, тотчас же принялись на него запрыгивать. Довольная Микушка катала их по двору, изрядно потоптав клумбы и задорно мыча.

Му-у-гого! Тыг-дык, тыг-дык!

На шум из дома выбежала бабка Женя.

– Ой, что делается-то! – она сначала взялась за голову, а потом схватила грабли. – Ой, клумбы мои, клумбы!

– Я не виноват! – проблеял баран, дожёвывая маргаритку, и спрятался за поленницу.

Микушка остановилась и недоумённо уставилась на бабку Женю.

– Думаешь, если притворишься лошадью, так в хозяйстве пригодишься? – грозила ей граблями бабка Женя. – А ну, марш в стойло!

Но, как ни старалась она, так почти и не выдоила в этот вечер молока.

На следующий день, вернувшись из леса, Микушка с загадочным видом вошла в хлев. Она дождалась, когда курица-наседка выйдет на улицу поклевать зерна, и уселась на гнездо из соломы, где аккуратно лежал десяток яиц.

Заслышав возмущённое кудахтанье курицы, бабка Женя вошла в хлев и остолбенела: Микушка беззаботно высиживала яйца.

– Совсем ты ополоумела? А ну слезай, раздавишь же!

Микушка обиженно спрыгнула на пол и процокала в угол стойла.

– Ой, продам я тебя, ой, продам! – грозила бабка Женя, выходя из хлева с ведром. В ведре снова молоко плескалось только на донышке.

– Точно продаст, – подтвердил баран.

Микушка закусила губу. Немного подумав, она решила, что у неё остался последний шанс разжалобить хозяйку. Ведь что может быть сильнее искусства?

Утром корова стащила старый дедов баян, что без нужды пылился в сарае. И полилась музыка. Микушка самозабвенно раздувала меха, нажимала копытами на чёрные и белые кнопки и мычала во всё горло:

Калинка, калинка, калинка моя!

В саду ягода малинка, малинка моя!

Тут уж не только бабка Женя прибежала, а вся деревня собралась. Кто с вилами, кто с лопатой, а кто и с кабачком в полметра.

– Угомони свою филармонию! – кричали соседи. – У нас капуста на грядках от её самодеятельности вянет и суп в кастрюлях закисает.

А Микушка думает – зрители собрались. Ещё пуще на баяне меха раздувает и приплясывает. Рассердилась бабка Женя, раскраснелась. Стыдно ей перед соседями.

– Ах ты, чудо-юдина, – замахнулась она на Микушку. – Чтоб глаза мои тебя больше не видели!

У коровы от неожиданности баян-то и выпал. Слеза на влажный нос скатилась. Посмотрела Микушка в последний раз на свой двор, хвост поджала и пошла куда глаза глядят.

Наутро бабка Женя выглянула в окно. Там на скамейке баран сидит и грустно так мордой на кнопки баяна нажимает. Спохватилась хозяйка. «Чего это, – думает,– я на соседей равняюсь? Жалко всё-таки, хорошая корова. Хоть и дурная, зато добрая».

И отправилась она Микушку искать. Долго по полям ходила, да и в лесок забрела. Видит, в кустах папоротника её Микушка лежит, не шевелится. Схватилась бабка Женя за сердце, уж о самом страшном подумала.

Привстала на цыпочки и осторожно к корове подошла. Смотрит,  Микушка лежит, глаза прикрыла, а рядом четыре беленьких котёнка – молоко сосут.

Всплеснула баба Женя руками от умиления.

– А я-то думаю, чего это ты доиться перестала! А ты вон оно что, котят махоньких выкармливаешь. Умница моя, – обняла баба Женя Микушку и всплакнула на радостях.

Да Микушка не обидчивая. Лизнула хозяйку шершавым языком. Простила, значит.

– Пойдем домой, – позвала её баба Женя. – И котят с собой заберём. Я им сметанки, рыбки дам. И не нужен мне никакой электросамокат на старости лет. Не по разбитым же деревенским дорогам на нём кататься.

 

Иоанна Брилько

Друзья

Хоть Борьке с Алёшкой я больше не друг,

Но это случилось так глупо и вдруг,

Что я по привычке им крикнул: «Привет!» –

И тут же: «Привет!» –  прозвучало в ответ.

Наверное, Борька случайно забыл,

Что я ему муху в компот подложил?

Должно быть, не помнит Алёшка,

Как я его стукнул немножко?

Но Борька сказал: «Мы с тобою друзья,

А долго сердиться на друга нельзя:

Не может какая-то муха

Лишить меня лучшего друга!»

Шепнул  я Алёшке: «И ты извини.

Ударь меня тоже, а хочешь – толкни».

Толкнул... Но легко, понарошку –

Простил меня, в общем, Алёшка.

И вот мы, как прежде, шагаем втроём,

От радости пляшем, от счастья поём,

И всем без разбору мы машем: «Привет!» –

И нам улыбаются люди в ответ.

 

 

Катя Минаева

Редкий дар

Кругом дети в телефоны играют или мультики смотрят, а Полина знакомые буквы ищет. Как только найдёт – в слоги собирает, слоги в слова, а слова в предложения.

Вот сидит Полина дома. Делать нечего. Откроет полку на кухне и читает: «Рис пропаренный», «Сода пищевая», «Соль каменная. Помол № 1».

А один пакет перевёрнутый, и на нём что-то мелко-мелко написано. Присмотрелась Полина повнимательнее, а там способ приготовления гречки. Сварила она гречку, как написано, и гулять пошла.

На прогулке номера домов читала, названия улиц, афиши, объявления разные. А как домой пришла, так мама попросила её посуду помыть. Потому что вся семья гречневой каши наелась, а посуду никому неохота мыть. А тут Полина как раз вовремя.

Включила воду в раковине, взяла жидкость для мытья посуды и давай состав читать: лаурет сульфат натрия, натрий линейный, алкилбензольный сульфонат, сульфат цинка, отдушка, вода...

Пока читала, про посуду забыла. Воду выключила и пошла старшего брата встречать. Он как раз только из школы вернулся. Соскучилась Полина по брату, села к нему поближе и прочитала всё, о чем он с одноклассницей Кирой в чате переписывается.

Прочитала всё, но не всё поняла. А что не поняла, у мамы спросила.

Мама таких сложных вопросов от Полины не ожидала, потому что Полина только в первом классе училась.

– Откуда ты это взяла? – мама спрашивает.

– Прочла у Мишки в ватсапе, – Полина отвечает.

А мама ей всё равно не поверила. Тогда Полина прочитала всё, о чём мама в чате с подружками переписывается.

Прочитала всё, но не всё поняла. А что не поняла, у папы спросила.

Папа не поверил, что мама такое может в чатах писать. А мама один и тот же суп четыре раза посолила, пока папу слушала. Пришлось на обед пиццу заказывать.

– Телевизор поменьше смотри и в телефоне рекламу всякую, – папа Полину предупредил.

А Полина возьми да и прочти все анекдоты, которые папа в Интернете читает. И давай их бабушке с дедушкой рассказывать.

Дедушка смеялся, а бабушка молчала. Потому что у неё с чувством юмора трудности были, не то, что у дедушки.

– Надо что-то с этим делать, – решила бабушка. – Ребёнок ещё в куклы не наигрался, а глупые анекдоты в Интернете читает. Нельзя ребёнка детства лишать.

Отвела бабушка Полину к Марии Петровне, учительнице по чтению, на консультацию. Мария Петровна в школе давно работает и Полининой бабушке объяснила, что срочно нужно интересных книг купить, а ещё девочку в библиотеку записать. В районную. Потому что ей необходимо книжной пылью дышать хотя бы раз в неделю, чтобы свой редкий дар не растерять.

Послушалась бабушка Марию Петровну. Пошла в книжный вместе с Полиной и накупила там всякой всячины. Сидят теперь всей семьёй, читают, даже старший брат в это время с Кирой не переписывается, потому что боится самое интересное пропустить.

А для мытья посуды график дежурств придумали.

 

 

Любовь Шубная

Солнечные зайчики

Маленькой Алёнке в ручки

Зайчик прыгнул из-за тучки.

Удивлённая Алёнка

Засмеялась звонко-звонко:

– Ой, щекочут пальчики

Солнечные зайчики!

Художник

Дом большой рисует Миша:

Стены, двери, окна, крыша.

А на крыше кот зелёный,

Очень-очень удивлённый –

От ушей и до хвоста

Зеленее нет кота!

 

Дедушкина каша

Нет нигде вкуснее каши,

Чем у дедушки Аркаши.

Говорит он внукам часто:

– У меня секрет простой –

Я ведь кашу вместо масла

Заправляю добротой!

 

Генеральная уборка

Генеральную уборку

Мама объявила.

Только, что это такое,

Объяснить забыла.

Федя шепчет: «Интересно!

К нам приедет генерал?

У меня ни разу в детской

Генерал не убирал!»

 

Мечта

Ёжик на лыжах

Мечтал прокатиться,

Чтобы с трамплина

Взлететь, словно птица,

Небо тихонечко

Лапкой потрогать,

Там, наверху,

Задержаться немного –

Ведь интересно,

На чём же веками

Держится небо

За облаками!

 

Добрый дождь

Добрый дождь стучит в калитку:

– Заберите в дом улитку!

У неё промокли рожки,

Ей так страшно на дорожке!

Я на улицу бегу,

Всем улиткам помогу!

 

 

Людмила Ткаченко

Зов предков

На уроке Ирина Михайловна рассказывала про фамилии. Ну, что все они не просто так, а что-нибудь да значат. И велела каждому историю про свою фамилию подготовить. По дороге домой только и разговоров было, что про это.

– Вот я, – говорит Славка, – Башмаков. Понятное дело, мои предки обувь шили.

–  А я, – подхватил Мишка, – Булкин. Потомок хлебопёков. Когда вырасту, тоже буду булки печь!

– Ты же космонавтом хотел стать, – ехидно заметила я.

– Это потом. Сначала – хлебопёком! – твёрдо заявил Мишка. – Зов предков, знаешь ли! А вот ты, Котяткина, кем тогда будешь?

– Кошкой! – захохотал Славка.

Я, конечно, огрела ранцем этих шутов гороховых, но сама подумала: а и правда, кем?

С одной стороны, я, конечно, собиралась стать кинозвездой, а с другой стороны – как же тогда зов предков?

Эх, ну почему я не Табуреткина, как Пашка? И не Скрипкина, как Анжела. Тогда я могла бы делать табуретки. Или играть на скрипке. А так?

Тут я некстати вспомнила Мишкиного Мурзика. Как он сладко дремал, уютно свернувшись калачиком. «А это мысль», – подумала я и нырнула под пушистый плед.

– Ты не заболела? – испугалась мама.

– Нет, – успокоила я её. – Это просто зов предков.

В общем, остаток дня я провела, как Мишкин котёнок: нежилась на диване, играла и ела. И фамилия моя нравилась мне всё больше и больше.

– Ты задачу решила? – озабоченно спросил на следующее утро Славка.

– Вот ещё! – фыркнула я и объявила им с Мишкой, что теперь я кошка и всякие задачи меня НЕ ВОЛ-НУ-ЮТ!

– Ничего не поделаешь – зов предков, – напомнила я им и уселась за парту с самым независимым видом. Как и положено любой уважающей себя кошке.

– Слышь, Кать, – испуганно начал Славик, но тут начался урок и меня вызвали к доске.

– Расскажи-ка ты нам, Котяткина, про Антарктиду, – сказала Ирина Михайловна.

А я только руками развела:

– Я не мяу!

– Что-что? – от удивления очки Ирины Михайловны спрыгнули на кончик носа.

– Она говорит: «Я не выучила», – перевёл с кошачьего Мишка.

Ирина Михайловна задумчиво поправила очки и на следующем уроке вызвала меня читать стихотворение Пушкина.

– Мур-мур-мяу! Мяу-мяу! – с выражением начала я.

– Ничего не понимяу! – жалобно вздохнула учительница.

– Мороз и солнце! День чудесный! – тут же вдохновенно перевёл Мишка.

Ирина Михайловна Мишке за перевод пять поставила, а меня на математике попросила «намяукать» таблицу умножения на три. В общем, к концу пятого урока я имела три «не мяу» и запись в дневнике. Эта запись мне особенно не нравилась. Я прямо чувствовала, что она грозит мне большими неприятностями. А уж интуиция у нас, у кошек, ого-го!

– «Мяу! Мяу!! МЯУ!!!» – в изумлении прочитала в дневнике мама и озадаченно пробормотала: – Это что же это такое с Ириной Михайловной случилось?!

– Может, заболела? – предположил папа. – С нашим вторым «В» это совсем не удивительно.

Мама испуганно охнула и кинулась звонить учительнице.

Меня же зов предков вместе с интуицией тут же позвали под кровать. Оттуда я слышала, как мама ахала, а папа хмыкал: «Хм-хм-хм». А потом сказал, что пора ужинать, и мама стала жарить котлеты.

Их умопомрачительный запах вытащил меня из-под кровати. Но вместо котлет передо мной поставили блюдце с кипячёным молоком. Я, конечно, возмутилась, но папа был непреклонен:

– Для кошачьего племени молоко – первое дело! – И радостно кивнул: – Вот бабушка-то обрадуется!

Пока я думала, при чём тут бабушка, оказалось, что она-то ни при чём, зато при чём – мыши.

– Барсик-то уж совсем старый стал, – пояснил папа. – А тут ты очень кстати!

Тут уж я испугалась по-настоящему! Если молоко я ещё как-то могла стерпеть, то мышей...

– Ничего не поделаешь, зов предков! – развёл руками папа.

А я подумала, что раз молоко и мыши вызывают у меня отвращение, а котлеты, наоборот, зверский аппетит, то, может, и нет у меня никакого зова. А таблицу умножения я прямо сейчас выучу – после котлеты... или двух.

Я как раз собиралась сказать об этом папе, но тут раздался звонок в дверь. Пришли Мишка со Славкой.

– Слышь, Кать, – виновато забубнили они, – мы ж это... пошутили про кошку-то... Так что ты того, давай уже обратно. А твой зов предков... вот! – и Мишка достал из-за пазухи маленького рыжего котёнка.

– Мяу! – сказал тот.

– Здрасьте! – привычно перевёл Мишка.

– Приве-е-ет! – радостно завопила я на чисто человечьем.

 

 

Татьяна Варламова

Воришка кукурузы

В далёкой Индонезии

Один крестьянин жил,

И кукурузу вкусную

Посеять он решил.

Вот кукуруза выросла

И стала созревать,

Но кто-то вдруг повадился

Початки воровать.

Крестьянин пригорюнился

И осмотрел свой двор:

– Ну, где же притаился ты,

Голодный жадный вор?

В ночи крестьянин спрятался

И замер в тишине,

Глядит: тапир упитанный

Гуляет при луне!

Смешные ушки в стороны

И хобот с пятачком,

Две пары ног с копытами

Да хвостик вниз крючком,

Жуёт початки, хрумкает.

Отличный аппетит!

Крестьянин подошёл к нему:

– Ну, что? Привет, бандит!

– Хрум-хрум, привет, – сказал тапир. –

Пожалуй, мне пора!

Хочу я в лес к себе домой

Добраться до утра.

– Ну, нет! – крестьянин отвечал. –

Домой ты не спеши,

Я предложу тебе сейчас

Покушать от души!

Тапир глазёнками моргнул:

– Ты шутишь, человек?

Таких любезных добряков

Не видел я вовек!

– Поверь, проглот, нисколько я

С тобою не шучу,

И предложить тебе взамен

Я кое-что хочу:

В моём хозяйстве много есть

Некошеной травы,

Полно высоких сорняков,

Банановой листвы.

Я покажу, что можно съесть,

А что жевать нельзя,

И будем мы с тобой тогда

Хорошие друзья.

Крестьянин досыта к утру

Тапира накормил,

И зверь, мотнувши хоботком,

В смущении спросил:

– А можно, я останусь тут

В сарае старом жить?

Детишки у тебя растут –

Могли бы мы дружить...

С тех пор тапир домашним стал,

В большой семье живёт,   

Таскать початки перестал,

Аланг-аланг жуёт.

Он ходит к озеру с детьми,

Ныряет в глубину

И даже может под водой

Легко шагать по дну.

 

 

Светлана Сорока

Первая — горелая

Вместе с майским ветерком в класс ворвался звонок, лёгкий, озорной, и подарил свободу.

− На сегодня всё, − сказала ребятам Анна Александровна. – Стройтесь, я вас провожу.

Ребята высыпали из-за парт и стали строиться у выхода. Только место в первой паре никто не занимал. Оно принадлежало Инге. И обычно она сама решала, с кем его разделить. Иногда с Гордеем. А в этот раз с Дашей.

Катя вздохнула. Везёт Даше! Стоять в первой паре – здорово! Кто первый, тот молодец. Инга – молодец! И Гордей тоже. Он и на физкультуре всегда первый в шеренге. А вот Васька Шмаков – обыкновенный троечник! Поэтому и сидит на последней парте.

Дома Катя поделилась своими мыслями с бабушкой. Бабушка мыла посуду и как бы между делом протянула:

− Первая – горелая!..

Катя обиделась: это Инга-то горелая?! Катя совсем недавно в свой третий «Б» пришла, а уже поняла, кто здесь лучший: Инга, конечно. Учится лучше всех, стоит в первой паре, сидит за первой партой.

И Анна Александровна ей доверяет.

Ничего-ничего, настанет и Катина очередь. Ведь не придут же когда-нибудь Даша с Гордеем. И тогда рядом с Ингой встанет она!

Но третьеклассники занятия не пропускали, хотя май настойчиво звал на улицу. Он покрыл мягкой травой футбольное поле, высушил асфальтовые дорожки. Взметнул в небо пушистые грозди сирени. Наводнил воздух шмелями, бабочками, майскими жуками...

Анна Александровна просила ребят не расслабляться и поднажать на учёбу. Впереди их ждали итоговые контрольные.

И вот время одной из них настало. Ребята в этот день волновались. Все были нарядными, торжественными. Инга перед уроком подбежала к Анне Александровне и подарила ей красивый букет.

«Какая молодец! − в очередной раз восхитилась Катя. – И ведь никто из нас не догадался...»

Прозвенел звонок – на этот раз не озорной вовсе, а серьёзный, как будто призывающий к вниманию. Ребята расселись по местам, притихли.

− Дети мои, − обратилась Анна Александровна к классу. И от этого её обращения всем вдруг сделалось тепло-тепло. Будто в окно заглянуло не одно, а сразу несколько солнц. И не страшны стали никакие контрольные.

– Дети мои! – повторила учительница. – Вот и наступил важный, ответственный момент. Сейчас моё сердце с каждым из вас. Я искренне желаю вам удачи! Особенно тебе, Вася, – посмотрела она на Шмакова.

Васька смущённо опустил голову.

А вскоре Катя и другие ребята тоже склонили головы над тетрадями. В классе стало тихо-тихо. Но вдруг тишину нарушило громкое тяжёлое жужжание.

− Жук! – вскрикнула Даша.

Гордей притих, Шмаков оживился. Инга переводила взволнованный взгляд с Гордея на Ваську, с Васьки на жука...

Или жук попался задиристый, или майское солнце ослепило его и он не видел, что летит прямо на Анну Александровну...

Катя вдруг вспомнила, что бабушка ужасно боялась летающих жуков. И Анна Александровна тоже. Она беспомощно замахала руками, пытаясь стряхнуть его с волос. Не получилось – жук успел запутаться. И тогда она закричала. Громко, пронзительно!..

Наконец ей удалось отбросить его. Жук угодил на подоконник и, почувствовав волю, с сердитым гудением исчез в открытом окне.

Потрясённые, ребята наблюдали за происходящим. Анна Александровна молчала, только дышала тяжело.

− Кто принёс жука? – наконец непривычно тихо спросила она и посмотрела на Шмакова. Она никогда не смотрела так раньше, и Васька испугался, затараторил:

− Это не я! Честное слово, не я!

Учительница перевела взгляд на Гордея, на других мальчишек. Обратилась к Инге:

− Ты не знаешь, чей это жук?

Инга на секунду замялась, а затем выпалила с уверенностью:

− Шмакова, конечно, чей же ещё!

− Врёшь! – подскакивая со стула, напустился на неё Васька. – Не мой! Не пускал я! Врёшь!..

Катя наморщила носик и покачала головой. Вечно он спорит со всеми, этот Шмаков. Она даже не сомневалась, что это он жука притащил – контрольную хотел сорвать. До смерти напугал Анну Александровну! Эх, а она ещё за него переживала...

Контрольную работу ребята всё же написали и после звонка отправились на перемену. А Ваську Анна Александровна оставила в классе для серьёзного разговора.

Катя выходила последней и видела, как она его ругает. У Шмакова даже веснушки на лице пропали, он всхлипывать начал. Врун и притворщик! Хорошо, что Инга справедливость восстановила.

Катя поднималась за книгой в библиотеку, как вдруг услышала под лестницей строгий Ингин голос:

− Ты же говорил, что не будешь пускать!

− Я не хотел, он сам выполз, − оправдывался Гордей. – Спасибо, что не выдала!

− Да ладно, кому попало, тому попало.

− Шмакову! – в один голос произнесли они и засмеялись.

Кате на мгновение показалось, что лестничные ступени уходят у неё из-под ног, и, чтобы удержаться, она крепко схватилась за перила.

На последнем уроке она не могла сосредоточиться. Ёрзала на стуле, поглядывала через плечо на притихшего несчастного Ваську. Ждала звонка. Наконец, он прозвенел – тягучий и монотонный.  И Анна Александровна попросила ребят построиться у выхода.

В пару к Инге сегодня встал Гордей. Но в этот раз Катя на них даже не взглянула.

В самом конце шумной вереницы стоял понурый Васька. Он был один.

− Можно к тебе?..

Катя ждала, что он нагрубит, откажет. Ведь его только что обидели недоверием, наказали за чужую шалость.

Но Васька лишь пожал плечами и дружелюбно кивнул.

 

Поздравляем авторов с публикациями!