В среду после уроков я торопился в художку, но всё равно опоздал. А Гринч не любит, когда опаздывают. Взлетев на третий этаж, я негромко постучал в дверь и заглянул в класс. Кроме Лены Чудиновой там никого не было.

— Привет. А где все?

— Не знаю, — ответила она, продолжая рисовать.

— А где Гринч? — так мы называли Виктора Юрьевича.

— Он сегодня сразу в двух классах ведёт. Дал задание и ушёл.

— Что делать?

Лена указала на стену. Там висел натюрморт с тыквой.

— Просил повторить композиционно, а на следующем уроке в карандаше.

— Окей, — кивнул я. Поставил мольберт справа от Чудиновой. Вытащил из папки лист, закрепил, взял карандаш, наметил ось и приготовился переносить тыкву на бумагу. На всякий случай решил заглянуть в Ленкину работу.

"Как она аккуратно выводит, — пару минут наблюдал за её рукой. — Пальцы красивые, длинные и ногтищ дурацких нет."

Перевёл взгляд на запястье, локоть, плечо.

"А ей идёт красный свитер. — Впервые заметил завитушку рыжих волос за ухом. — Обычно все рыжие – конопатые, а она нет."

Неожиданно для себя, нарисовал эту завитушку. Потом чёлку, нос, губы. Длинную шею, спрятанную в свитере. Ухо с маленькой серёжкой. Волосы, собранные в хвост.

"Интересно, как она без очков будет выглядеть? — подвинулся чуть вперёд, чтобы видеть её глаза. — Голубые! Раньше не замечал."

Несколько штрихов и портрет ожил. Девочка смотрела куда-то в даль. Может быть, чего-то ждала.

"Меня? — я почувствовал, как мои уши наливаются свекольным соком. — А что такого?"

Я дорисовал линию горизонта. Море и пару чаек вдалеке. Отошёл полюбоваться.

— Ты уже всё?

— Да, — хрипло ответил я.

— Можно посмотреть? — она встала со стула. Я одним прыжком перекрыл ей дорогу и рявкнул:

— Нет!

Она попятилась.

— Ты что, больной?

— Не лезь!

— Ладно, — Чудинова села на своё место. — Ну, ты псих. Гринчу тоже не покажешь?

Я замотал головой. Глаза у неё были скорее серые, чем голубые.

— Уйди, — процедил я сквозь зубы.

— Чего? — она вцепилась в спинку стула.

— Уходи отсюда, — прошипел я угрожающе.

Она выпучила глаза и стала похожа на рыбу.

— Вали! — гаркнул я.

Чудинова схватила сумку и выбежала из класса. Я сорвал портрет, скрутил в трубку и сунул в рюкзак. Теперь замок до конца не застёгивался.

"Ну и ладно."

Взял новый лист. Наметил ось и круг тыквы, вазу и три луковицы. Сравнил с Ленкиной работой. Вроде похоже. Сердце колотилось, рука дрожала, карандаш отрывисто прыгал по бумаге. Ужасно хотелось пить.

"Ёлки, кажется, я её напугал. Подумает ещё, что я псих. И что это на меня накатило?"

До конца урока оставалось десять минут. Как назло, тыква выходила угловатая, даже уродливая. В конце концов я психанул и всё перечеркнул.

"Может, сделать вид, что меня вообще не было? Других же нет." — Снял неудачный натюрморт, разорвал и бросил в ведро. Поставил мольберт на место, собрал карандаши и пошёл к выходу. В дверях столкнулся с Чудиновой. Глаза у неё были красные.

"Ревела, что ли?" — Я лихо закинул рюкзак на плечо и проскользнул в коридор.

— Эй, ты уронил. — Она держала в руках мой рисунок.

— Отдай! — сжав кулаки, я шагнул к ней.

Чудинова запрыгнула в класс и закрылась изнутри. Такого я не ожидал. И здорово разозлился.

— Открой! — Я пнул по двери. — Дура!

Побарабанил кулаком, но не получил ответа. Сел на корточки у стены.

"Завтра она покажет портрет девчонкам и они будут ехидно улыбаться при каждой встрече. Во, влип!"

Я услышал её осторожные шаги. Хотелось крикнуть что-нибудь обидное. Но так, чтобы не переборщить. Пока я раздумывал, из под двери выполз край белого листа, потом чайка, чёлка и нос Чудиновой. Я схватил рисунок и отскочил в сторону. Щёлкнул замок. Она осторожно вышла из класса. Смущённо улыбнулась мне и быстрым шагом пошла к лестнице. Я рванул следом. Обогнал её, юркнул в гардероб, схватил куртку и пулей вылетел на улицу.

Ярко светило солнце. Начиналась моя тринадцатая весна.