Сегодня последний учебный день в этой четверти. Я бегу домой вприпрыжку. Как же хороши каникулы! Завтра после обеда я с родителями поеду в деревню к деду. Он работает лесником в местном лесничестве. Когда-то в далёком детстве мой папа тоже мечтал о такой профессии. Он привык к лесу, к ежедневным пешим прогулкам и свежему воздуху. Но постепенно молодёжь из деревни стала уезжать в город, вместе с одноклассниками уехал и мой отец. Так и закрутилось: институт, учёная степень, женитьба, а потом и я родился. Какой уж тут из него лесник! Стоит отметить, что он окончил биологический факультет и любовь к природе сохранил.

Быстро прошла ночь, ещё тёмная, как зимой, но уже несущая в себе ветер перемен. Погрузив вещи в машину, мы двинулись в путь. В этом году зима долго не хотела сдаваться. Дул резкий пронизывающий ветер, несколько раз начинал падать снег. Снег ещё долго будет покрывать холодную землю, а ледяные ветра не раз напомнят о зиме. Лишь кое-где на небе были просветы, сквозь которые проглядывало бледное солнце, как будто и оно за зиму устало от серых дней и старалось обогреть землю своими пока ещё тусклыми и чуть тёплыми лучами. Зимой в городе всё кажется серым, неуютным. Может быть, поэтому многие огородники стремятся как можно скорее открыть дачный сезон, что-то посадить, прибрать свой участок после долгой зимы.

И вот мы на месте. Думаю, в городе весна наступает быстрее. У нас уже вовсю начал днём подтаивать снег, на дороге была каша из воды и грязного снега. Иногда, когда солнце чуть теплее пригревало, слышна была весёлая песня капели. В деревне же в конце марта еще было довольно много снега, лишь кое-где на бугорках были небольшие проплешины, сквозь которые виднелась тёмная земля. Март так и называют в народе – март протальник. В начале весны природа ещё спит, но кое-где виднеющиеся проталины говорят о скором приближении долгожданного тепла. В деревне даже небо выглядит иначе: голубоватое, ясное и чистое, как будто прополоскали его. Постепенно опускаясь с холодных высот, начинают кучеваться облака. Чистый воздух обжигает лёгкие и придаёт сил.

Дом деда Ивана был крайним справа в самом конце деревни. Он стоял несколько на отшибе, на краю оврага, внизу которого широко несла свои воды река Линда. Поздней весной она сильно разливалась и подтопляла соседние с ней поля, но до дома деда никогда не поднималась. Летом на её берегах всегда полно ребятни, кто-то купается, другие рыбачат. Райское местечко для городского мальчишки вроде меня! Дед всегда знал, где меня найти. Если я не гоняю с деревенской ребятнёй на велосипедах, значит, ищи меня у реки.

Дед встретил нас чаем из листьев и веточек молодой лесной смородины, которые он заботливо собирал каждый год, как только появлялись первые клейкие листочки на кустах. Остатки с прошлогодних запасов дед всегда хранил до нашего приезда. Только от деда я и узнал, что, оказывается, можно заваривать не только листочки, но и веточки, так и чай будет вкуснее. Терпкий, ароматный напиток согревал и успокаивал.

– Как четверть закончил, Кирюш? – стандартный дедушкин вопрос, когда я приезжаю к нему на каникулы.

– Хорошо, дед, четыре-пять! – бойко, по-военному рапортую я.

– Молодец! – гладит меня дед по голове своей шершавой рукой.

Напившись чаю, выходим на улицу. Как же хорошо тут дышится после городского воздуха!

– Благодать! – подтверждает мои мысли отец.

– Раньше в народе-то говорили: «Февраль силён метелью, а март – капелью», – смотря на крышу дома, говорит дед Иван.

Сколько вёсен встретил мой дед лесник, а всё равно каждый раз радовался наступлению тепла, как ребёнок. Если вы когда-нибудь сильно болели, вынуждены были долго лежать в кровати, а потом постепенно начинали выздоравливать, то вам, наверное, хорошо знакомо это чувство пробуждения, когда улыбаешься просто так, без причины. Так и весной: зима ещё не сдала свои позиции, а ты уже предчувствуешь тепло, и блаженная улыбка растекается по лицу.

С крыши свисают полупрозрачные сосульки, вот оборвалась одна и со звоном разлетелась на земле на тысячи мелких льдинок.

«Хрустальная капель», – неожиданно вспомнил я слова, сказанные кем-то из классиков.

А мама добавила: «Когда-то на Руси новый год начинался с марта, с первой капели, а не с января, как сейчас. Наверное, так правильнее было. Природа просыпается – человек начинает на земле работать». Мама у меня историк по образованию, много интересных фактов знает.

От дома деда небольшая тропинка ведёт на проселочную дорогу, которая постепенно углубляется в лес. Зимой, конечно, тропинку заметает, да и сейчас её не видно. Дед выносит лыжи и предлагает мне с ним прокатиться до леса. Я с радостью соглашаюсь, в городе-то уже не покатаешься, а здесь ещё царство зимы.

Весело хрустеть по насту. Днём солнце пригревает, снег чуть подтаивает, а к вечеру подмораживает – вот наст к утру и готов. Только и слышно: хрусть-хрусть. Это обламывается тонкая корочка льда под тяжестью деда. Из-за плотных облаков выглянуло солнце, весело заиграло лучами, отражаясь от искристого, местами начинающего сереть снега. Вдоль дороги стоят, вытянувшись, молодые берёзки. Уже стряхнули с себя зимнюю одежду, и их ветви, тонкие, с чуть заметными почками, резко выделяются на фоне белого снега и голубого с сероватыми прожилками неба. То здесь, то там виднеются из-под снега кустики и сухие ветки. Хрусть-хрусть… Нагоняет меня дед, хоть я и далеко уехал от него. Вот подъезжаем к лесу.

Он встречает нас плотной стеной из тёмных елей. Начинаем постепенно пробираться дальше по дороге, запорошенной снегом, выпавшим за ночь. Граница весны и зимы здесь плохо видна, кажется, ещё далеко до первых подснежников. Но ты знаешь, что по календарю весна скоро возьмёт своё. Едем молча и любуемся на лес. Тут и там раскиданы по деревьям пустые гнезда ворон, сорок и грачей. Ещё день, два и прилетят, потянут за собой весну. Их раскатистый басистый гул будет далеко слышен. На возвышениях снег уже начал таять, и проталины резко выделяются на белом покрывале, окутавшем лес зимой. Слышна коротенькая, незамысловатая песня желтогрудой синички. И о чём поет она? Наверное, о том же, о чём и мы с вами, о приближении весны.

– Зима нынче какая суровая была! – прерывает молчание дед. – Даже волки к деревне выходили.

– Волки? – удивляюсь я, видевший живых волков разве что в нашем местном зоопарке.

– А то! Они тоже есть хотят, хоть и злые, – утвердительно кивает головой дед. Он останавливается передохнуть, опираясь всей грудью на палки.

– Здоровье уже не то, а то бы я быстро тебя обогнал, – утирая рукавицей лицо, говорит дед. Но это он так, я-то знаю, здоровье у него что надо, как мама любит говорит, хоть сейчас в космос отправляй.

– Волков в наших местах давно не видать, ушли куда-то все, - продолжил дедушка. – А вот зимой довелось, насмотрелся на них вдоволь. Есть-то им нечего, вот и вернулись, стали выходить к деревне, искать, где бы чего стащить. Воют с досады. Да чего у нас утащишь, одни дачники остались, так они на зиму в свои квартиры разъезжаются. Побродили тут непрошенные лесные гости, видят, что тут полакомиться нечем, да и ушли. Хотя ночи две или три выли прямо под окнами. На крыльцо даже выходил, смотрел на них да палил в воздух. Испугались, ушли. Больше я их не видел.

– И не боялся? – удивлённо спрашиваю я.

– А чего бояться-то? Днём они не ходят, а ночью только спать мешают. Вот помнишь, собака Ласка у меня прошлым летом жила? Так ведь сбежала осенью и пропала. Вот на неё могли бы наброситься, их трое было. А так нет. Эти истощённые волки так и называются «старатели». Бродят зимой по лесам, к жилью человеческому выходят, старательно отыскивают себе пропитание.

«Мне бы такую смелость», – восхищенно подумал я, а вслух ничего не сказал, знаю, дед не любит, когда его хвалят.

– Раньше в доме, где сейчас продуктовый магазин в деревне, была школа. В ней учились местные ребятишки с первого по четвертый класс. А потом переходили в школу, что в пяти километрах отсюда. Ходить надо было пешком в любую погоду. Это нынче избаловали вас транспортом, а тогда редко кто и на телеге подвезет, и на том спасибо. Вот мы и ходили гурьбой на учёбу. Туда пять, обратно пять, вот и считай, десять километров за день, это тебе не на уроке физкультуры стометровку пробежать. Идём, помню, гуськом: младшие за старшими еле поспевают, полные валенки снега, а идёшь. Нас много было: я, брат старший, сестра, да остальных деревенских не меньше пятнадцати. Вот в пятом классе после Нового года открыли у нас в школе кружок юного натуралиста. А я очень любил всякую живность да травки разные. Я и записался. Кроме меня, в тот день никто больше не пришёл. А кружок начинался, после занятий. Пока уроки закончились, пока мы с учителем биологии разбирали коробочки с разными бабочками, жуками, стало на улице темнеть. Я домой заторопился. Дорога до нашей деревни шла в основном через поле и метров пятьсот через небольшой лесок. У меня с собой были спички на всякий случай, если вдруг волки выйдут на поле. Но за полгода учебы мы с одноклассниками их ни разу не встречали. Да и я не из пугливых был, всё-таки сын партизана.

Иду я, значит, через поле, думаю, как бы к ужину поспеть, не то ругать мать станет. Вдруг вижу, что-то промелькнуло около леса. Я сначала внимания не обратил, а потом стал присматриваться. Гляжу и глазам не верю: волк, ведь это живой волк! Что делать, куда бежать? Ведь я такой же, как ты сейчас был, даже младше. Тебе ведь двенадцать? А мне в то время только одиннадцать исполнилось. Это мы на словах храбрые, а как до дела дойдет. Гляжу, на поле стог сена стоит, наполовину запорошенный. Я к нему. Думаю, сейчас спрячусь от волка. А он увидел меня и легонько так потрусил за мной. Я ходу прибавил, он не отстаёт. По дороге подхватил я ветку какую-то. Подбежал к стогу, вытащил из стога пучок соломы, обмотал им ветку. Вот факел и готов. А волк уже тут как тут.

Но близко тоже остерегался подходить. Стоит, смотрит, что я делаю. Чирк спичкой, зажег я факел да как закричу. Не помню то ли от страха, то ли чтоб волка напугать. Он сначала отскочил в сторону, но не ушёл. А я смотрю, волк-то облезлый такой, даже проплешины на боках, худющий, видать, давно не ел ничего. Постоял я так чуток и пошел в сторону деревни. Уже подмораживать сильно начало, а я даже холода не чувствую. Только страх и гонит меня. Волк сначала за мной шёл, а потом я уж побежал, когда деревню увидел, даже оборачиваться было страшно. Как увидел свет в наших окнах, так даже слёзы из глаз потекли. Весь в поту от пронизавшего меня страха и нервного напряжения ввалился я домой, отдышаться не могу. Мама тогда долго меня чаем горячим отпаивала, а потом ругала, конечно, за то, что один пошёл. Вот такая моя первая встреча с волком. Поехали дальше?

Я от него не отставал, ехал, а сам всё думал, чтобы я стал делать на месте деда, случись мне увидеть настоящего волка.

– Дед, а на кого волки охотятся? – спрашиваю я. – Только на лосей?

– На лосей, конечно, но не только. Хотя туго, конечно, им приходится: лоси своими острыми рогами да тяжелыми копытами запросто могут волку череп проломить. Но хищники и мышатинкой не побрезгуют, если есть нечего. Зайцев тоже любят.

– А кто хитрее: лиса или волк? – донимаю я деда Ивана вопросами.

– Как тебе сказать… Лиса – знатная плутовка, конечно. Любит следы запутывать, притворяется больной. Но и волк не отстаёт. Это только в сказках лиса волка вокруг пальца обводит, а на самом деле волк – это сильный и выносливый хищник, не хуже лисы хитрит. Да и нюх у него что надо. За километр чувствует разные запахи. Скажем, пробежал заяц несколько часов назад, а волк почует. На охоте не уши и глаза, а именно нос подсказывает волку, где искать добычу.

Так и едем мы с дедом не спеша. Слышится барабанная дробь дятла – лесного санитара. Задираю голову вверх: на стволе дуба сидит дятел с галку величиной, в красной шапочке. Стук-стук… Едем дальше, слышна песенка берёз, сбрасывающих старую кору. Ветер колышет тоненькие берестиночки, они и поют. Природа постепенно просыпается, только зверью тяжело в эту пору, с кормом беда. Вот дед Иван их и подкармливает, с лета запасает венички для лосей. Зверям тяжело передвигаться по высоким сугробам, а наст ранит ноги. Но они знаю место кормёжки и часто приходят туда, уже не опасаясь.

Вдруг прямо перед дедом на просеке выскочил из-за кустов волк. Низко опустив голову, он на несколько метров приблизился к нам. Я замер. Наверное, смешно было смотреть на меня со стороны: рот отрыл, глаза круглые. Не зря же говорят, что мысли материальные, вот и пригласил мысленно я волка.

– Ничего, Кирюш, не бойся, – сказал дед. – Он не тронет.

– Откуда ты знаешь? – робко, чуть не шёпотом ответил я.

– Не будет он один нападать. Стой смирно! Уж не один ли это из тех, что бродили вокруг деревни зимой?

Волк стоял метрах в тридцати напротив деда. Он стоял один – одинёшенек, решительный и спокойный, с ощетинившимся загривком и прочно расставленными ногами. Человек и зверь смотрели друг другу прямо в глаза. Волк был большой, матёрый, шерсть запутанными клочьями свисала у него с боков. Изгиб его губ напоминал презрительную усмешку, как будто ему было очень смешно, хотя на самом деле это был обычный волчий оскал. Чем-то он был похож на большую лобастую собаку с сильными ногами и подтянутым животом, которая сбежала со двора и одичала. Но, несомненно, это был волк. Глаза голодные и усталые.

Видимо, зверь соизмерял, кто сильнее: сытый, высокий человек или он, голодный и худой житель леса? Внимательно смотрел он на деда. Две-три минуты стояли мы так. Потом волк опустил голову и затрусил нехотя обратно в кусты.

– Вот и все! – засмеялся дед. – Не выдержал зубастый человеческого взгляда! Но лучше нам вернуться домой, не ровён час, бродят рядом его сородичи, а у меня и винтовки с собой нет.

У меня же слов не было. Сердце стучало, как бешеное.

Кое-как мы развернули лыжи и поехали обратно в деревню. Немного в стороне от дороги мы заметили цепочку следов, оставленных нашим спутником. Судя по направлению, волк шёл за нами некоторое время, прячась за кустами.

– Волки, в отличие от лисы, не любят подтаявшего снега, он их не держит. В конце зимы они стараются выходить на дороги, кабаньи тропы или замёрзшие реки. Вот и наш следопыт вышел на дорогу, тяжело ему по целине ходить, снег рыхлый уже. Наверное, от стаи отбился, не похож на вожака. У волков строго всё с этим. Во главе стаи вожак – самый сильный и опытный зверь. Ему не перечь, а то хуже будет. Остальные члены стаи ему беззаветно преданы.

Краем уха слушая лекцию деда о волках, я думал о своем: «Вот это да! Вот так встреча! Вот что расскажу в классе после каникул!»

На обратном пути до деревни нам больше не встретился ни один лесной обитатель. Но и этот случай с волком я запомню на всю жизнь. Все-таки это моя первая встреча с настоящим, живым волком.