После сытного обеда Гошка устраивался в кресле, долго и тщательно умывался, а потом слегка пошевеливал усами и тормошил спящие в них нотки. Нотки просыпались, потягивались, широко зевали и начинали исполнять любимую кошачью мелодию. Кот погружался в глубокую дрёму, а как только засыпал, они торопились выпутаться из усов и сбежать от него. Но чувствительные усы сообщали хозяину о предстоящем побеге, и тогда Гошка закручивал их вверх, подхватывал нотки, отправлял по местам и, создавая себе музыкальную атмосферу, снова заводил любимую Мурчалку.
Однажды солнечным летним днём Гошка гулял по саду, и его так разморило от жары, что он решил прилечь на прохладную траву под яблоней. Лежать просто так было скучно, кот вздёрнул усы и стал жонглировать нотками. Мимо пролетал шмель. Яркий, бархатный, смелый, он поравнялся с Гошкой, и ему показалось, что в его усах запутались чёрные мошки. Они то взлетали, издавая звуки, то снова опускались на усы.
– Что за кутерьма?! – вслух удивился шмель и, чтобы внимательней рассмотреть происходящее, подлетел ближе и завис над сонным котом. Присмотревшись, он увидел похожие на фасолинки нотки. Они выводили мелодию и приплясывали на кошачьих усах. Нотки так понравились ему, что шмель захотел похитить их. Он дождался, когда кот уснёт, опустился ниже и, подставив плясуньям спинку, предложил покататься. Нотки с радостью согласились, и шмель помчал их над зелёным лугом, над ручьём, унося всё дальше и дальше от хозяина. А хозяин, проснувшись, не заметил пропажи. И лишь вечером, когда устроился в любимом кресле, хотел было создать себе музыкальную атмосферу, как вдруг с ужасом обнаружил, что нет в его усах до-ре-ми-фа-солек.
Гошка спрыгнул с кресла и отправился в сад. Он обошёл его несколько раз, но не нашёл ни одной нотки. Увидев на грядке ворону, которая лакомилась клубникой, Гошка направился к ней.
– Что, клубничкой угощаешься? – спросил он.
– Так виноград ещё не поспел, – вспорхнув на ветку, ответила ворона.
– А не видела ли ты тут случайно мои нотки, не слышала ли мою Мурчалку?
– Какие ещё нотки? – удивилась ворона. – Какую такую Мурчалку?
– Это такая музыкальная атмосфера, от которой на душе хорошо и уютно.
– Нет, не видела и не слышала. А ты сороку спроси. Она, голубушка, если чего и не знает, так ей её хвост расскажет. А то, может, сама и тяпнула твою Мурчалку да создает теперь себе музыкальную атмосферу. Вон, слышь, как стрекочет.
Гошка услышал, как сорока на заборе разоряется и поспешил к ней.
– Хорошо поёшь, прям как соловей!
– Ну, соловей не соловей, а кое-что в нотах понимаю, – громко застрекотала сорока.
– Молодец, что понимаешь. А я вот совсем не понимаю, как мне теперь без них. Не укараулил я свои нотки. Может, подскажешь, где беглянок искать.
– Кто похитил, знаю, а вот где искать, подсказать не могу, потому как не ведаю, куда ему полететь вздумалось. Видела только, что он к ручью направился.
– Да кто направился-то? – спросил кот.
– Кто, кто … Шмель, – ответила сорока, – всё кружил, кружил над тобой, пока ты во сне за мышами гонялся, потом подставил твоим ноткам спинку — да понёсся с ними за ручей. Ищи-свищи его теперь.
– Что же мне делать, как жить дальше без Мурчалки?
– Да, мир без песен пресен, – согласилась сорока.
– И зачем шмелю моя Мурчалка? У него своя Жужжалка есть, – озадачился кот.
– Ну, знаешь, мне вот хозяйский ключ тоже был без надобности, но ведь как блестел! Вот и не удержалась, тяпнула. А зачем хозяева оставляют его где попало? То на скамейке бросят, то на подоконнике. При себе такую важную вещь держать надо. Ты вот тоже свои нотки без присмотра оставил — и теперь извлекай урок.
Призадумался Гошка, а потом и говорит:
– Сорока, а давай с тобой дружить.
– Как это, как это? Где это видано, чтобы кот с сорокой дружил?
– А мы первыми будем. Ты мне поможешь шмеля поймать, нотки мои вернуть, а я тебя из сада выгонять не буду. Скоро вишня поспеет…
– Глупый, меня издревле сорокой-воровкой называют. Я не я буду, если не стяну чего-нибудь. Вон у соседей какая смородинка поспевает! Мне и там поживиться можно.
Совсем сник Гошка. Сидит перед сорокой, а в глазах тоска зрачки сужает. – Как же я теперь без своей Мурчалки, – печалится кот.
Шмель тем временем улетел за ручей и весело кружил над цветущими люпинами. Похититель громко жужжал и думал, куда бы спрятать свое удачное приобретение. Решив, что надёжнее места, чем его земляная норка, нет, нырнул в неё и освободился от беглянок. Нотки рассыпались по норке и замерли в ожидании. Шмель перекатил их подальше от входа, передохнул в своём прохладном убежище и снова полетел по делам.
– До-прыгались, – после долгого молчания произнесла нота До.
– Ре-шительно допрыгались, – согласилась с ней нота Ре.
– Ми-ленькое дело, – оглядев прохладную норку, взволнованно, произнесла нота Ми.
– Фа-ктически положение безвыходное, – вздохнула нота Фа.
– Соль-соль-соль в том, что мы сами виноваты, сами всегда хотели сбежать от хозяина. А разве плохо нам было мурлыкать в его усах? Так нет же, всё из них выпутаться мечтали. Как теперь отсюда выпутываться будем, вот вопрос, – боясь оказаться без своего мнения, запинаясь, просолировала нота Соль.
– Ля-сы точить некогда, надо решение принимать, – деловито заявила нота Ля и посмотрела на ноту Си.
– Си-деть и заниматься пустыми разговорами бессмысленно, ты права. Надо быстрее выбираться из этой норы и катиться домой, – важно сказала нота Си.
– До-катимся ли сами? Надо на помощь звать. А может, споём? Кто-нибудь да услышит, – предложила нота До.
Мимо пробегала мышь. Остановилась она перевести дух рядом с норкой, где томились пленницы, вдруг слышит — в норке как будто кошачья Мурчалка разливается. Подпрыгнула мышь и бросилась бежать подальше от опасного места.
– Си-пнуть начинаю от сырости, – тяжело выдохнула нота Си и вдруг почувствовала, что кто-то её трогает цепкими лапками. Этот кто-то оказался муравьём. Он ловко подхватил нотку-фасолинку и вынес из норки.
– Си-нь, – ахнула освобождённая из плена нота Си.
Небо действительно было необыкновенно синего цвета. Казалось, оно слилось с полем, на котором покачивались яркие, синие люпины. А вокруг спасителя осипнувшей нотки суетились муравьи и разглядывали его находку. Изучив её, они стали друг за другом спускаться в норку и выносить оставшихся пленниц.
Пригорюнившись, Гошка лежал на лужайке под яблоней и скучал по своей Мурчалке. «Права сорока, без песен мир пресен», – думал он, погружаясь в сон. Во сне он подёргивал усами, ушами, лапами. И не мыши снились ему теперь, и не бабочки, за которыми он любил гоняться по лужайке, а снился большой лохматый шмель. Гошка преследовал похитителя Мурчалки, а тот летел всё быстрей и быстрей. Перелетев через ручей, шмель понял, что коту по воде не перебраться и сбавил ход. Гошка остановился у препятствия и, провожая шмеля растерянным взглядом, увидел сороку, которая подхватив эстафету погони, стала преследовать воришку. Когда она уже едва не схватила его, кот испугался, что сорока проглотит шмеля, а с ним и его нотки, и внезапно проснулся.
Гошка осмотрелся и действительно увидел сороку, она занималась своим привычным делом: прыгала с ветки на ветку и выискивала, чем бы поживиться. Кот понял, что все это ему лишь приснилось, перевернулся на другой бок и снова стал думать о своей Мурчалке. Гошка безразлично смотрел, как птицы разоряют ещё недоспевший куст смородины, как пчёлы перелетают с цветка на цветок, как муравьи выстроились друг за другом и поднимаются на яблоню.
Муравьи с нотками на спине уже добрались до углубления в стволе, где собирались спрятать их, как вдруг нотка Си очень громко чихнула. Похитители вздрогнули и не удержали свою ношу. Нотки полетели вниз, прямо на кота. И когда каждая оказалась на своём месте, кот повёл усами и понял, что беглянки вернулись к нему. Он обрадовался и стал ловко жонглировать нотками. Но беспокойство всё ещё не покидало его, и Гошка решил пойти в дом. Там он устроился в любимом кресле и громко затянул любимый мотивчик, создавая себе музыкальную атмосферу, от которой на душе становилось хорошо и спокойно, а в доме уютно.