А ёлка росла у забора.

Её ещё дед заприметил:

Колючий зелёный заморыш,

Не выше, чем маленький Петя.

И дед ей придумал названье,

(Ведь мало ли ёлок на свете?),

И ёлочка стала Еланьей,

И выросла выше, чем Петя.

С тех пор Новый Год без Еланьи

Не мыслили. Как же иначе?

Её наряжали заранее,

Подарки под ветками пряча.

Дружил с нею Петя и летом,

(Под лапами – царство из хвои),

Рассказывал ёлке секреты…

А деда – не стало весною…

Еланья стояла, молчала,

Вздыхала зелёной макушкой,

И, вроде бы, тоже скучала

И плакала серой кукушкой.

В тот год Петя наш простудился

В конце декабря, вот обидно!

И, видимо, проговорился,

Что жаль, мол, Еланьи не видно…

И прямо под праздничный ужин –

В гирляндах, игрушках и свечках, –

Принёс её папа со стужи,

Поставил на кухне, где печка.

А Петя вдруг горько заплакал…

И праздник хрустальный разбился…

Снег таял на лапах и капал,

И в лужах глубоких копился.

Когда же затихли все звуки

И месяц завис над трубою

Пришёл Дед Мороз с бородою

И в дедовом старом тулупе.

Спросил: «Ну, какое желанье

Петянь, у тебя на примете?»

«Чтоб только живая Еланья

Росла…» – отвечал ему Петя.

«Рубить – не растить! – замечает

Ему Дед волшебный в ответ,

Седой бородою качает, –

Возьми-ка покуда конфет…»

А летом, порою весёлой,

Пошёл Петя мимо пенёчка,

И видит – макушкой зелёной

Кивает Еланьина дочка.