Папа и Фердинанд

Целый день я просидела в своей комнате на письменном столе, зажмурив глаза и задрав к потолку ноги. Я сидела и визжала:

-А-а-а-а-а-а!!! И-и-и-и-и-и!!! У-у-у-у-у-у!!!

Когда от собственного визга у меня закладывало уши и начинала кружиться голова, я переходила на нормальную человеческую речь.

-Фу-у-у! – говорила я, - Уйди прочь, га-а-адость!

Гадость меня не слушала и уходить никуда не собиралась. Похоже, она окончательно решила распрощаться с жизнью на пороге моей комнаты. Я старалась не смотреть в ту сторону. Но не смотреть получалось плохо. И самым краешком глаза я всё-таки видела, как её заносит из стороны в сторону. Как она залихватски шатается, будто пьяный боцман. Заваливается на один бок. Потом - на другой. И при этом отвратительно тонко пищит: пи-и-и-и-и.

Тогда я снова переходила на отчаянный, душераздирающий визг:

-У-у-у-у-у-у!!! И-и-и-и-и-и!!! А-а-а-а-а-а!!!

В конце концов, она испустила дух. Издохла, отрезав мне все пути к эвакуации.

До вечера я икала от ужаса и боялась спустить со стола ноги. Не ела. Не пила. Про уроки нечего и говорить…

-И откуда она только взялась? – удивился вернувшийся с работы папа.

Он бесстрашно рассматривал тонкие усы, серую шкурку, пуговку носа, высоко подняв её за длинный лысый хвост.

-Фу-у-у…, - ныла я, - Убери её! Выброси! Фу-у-у…

-Нет, но откуда? – не унимался папа, - В городской квартире! На четвёртом этаже! Мышь!

-У нас на седьмом их пруд пруди, - объясняла потом соседка Круглова, - Шастают по стоякам. Уж я их травила-травила… травила-травила… Это ж, наверное, моя к вам и забрела…

-Вы уж как-то того…, - попросил Круглову папа, - следите там за своими мышами!

-А может, вам тоже…, - предложила папе Круглова, - в смысле отравы?

-Обойдёмся! – отрезала мама, она вообще эту Круглову недолюбливала, - Других травите своей отравой…

-В смысле? – не поняла Круглова.

-В смысле, могу перепутать. Не дай бог суп посолю… или в чай вместо сахара…

-Я знаю, что нам поможет! – папа просиял от внезапной догадки и поднял кверху указательный палец, - Нам поможет мышеловка!

-Хорошо, - согласилась мама, - Будет вам отличная мышеловка. Самая последняя модель.

В этот раз мама проявила невиданную доселе оперативность. И уже на следующий день мышеловка стояла на половике в нашем коридоре.

-Чт-т-то эт-т-то? – остолбенел, увидев её, папа.

Мышеловка смешно покачивалась на кривых, нетвёрдых ногах, задрав к потолку тощий полосатый хвост, и беззвучно зевала.

- Кт-т-то эт-т-то?!

Мышеловка злобно взглянула прямо в папино растерянное лицо и рявкнула «мяу-у-у», требуя мяса, сметаны и молока.

-Сейчас, моя кошенька, сейчас-сейчас, - ласково запричитала мама и побежала на кухню за блюдцем.

-Кошенька?!!! – ужаснулся папа.

-Точнее говоря, кот. У Шурки на работе Мурка недавно окотилась. Ну, и вот…

-Мурка, Шурка! – схватился за голову папа, - Но зачем?! Зачем он нам сдался?!!! Кот?!!!

Кошек и котов мой папа недолюбливает с детства. Ну, не то чтобы недолюбливает, а… просто терпеть не может. Не знаю, почему. Может, была в его жизни какая-то история… или предчувствие… или что-то ещё.

И вообще он обожает собак. Причём обязательно больших: волкодавов, догов, сенбернаров. Кошки для папы как-то глупы и мелковаты. Не его, как говорится, полёта.

-Зато он будет защищать нас от мышей, - заступилась за нового жильца мама, - И вообще надо дать ему имя.

-Имя ему дать…, - угрюмо проворчал папа, - Зачем ему имя? Что он с ним будет делать?

Кот посмотрел на папу исподлобья: пристально и недобро. Будто понимал чего. Неприязнь их, возникшая с первого взгляда, была взаимна и росла с каждой минутой.

-О! – заметил папа, - Смотрит-то! Прям, как король. Император. Какой-нибудь Фердинанд!

-Ну, Фердинанд так Фердинанд, - согласилась мама и подлила коту в молока в опустевшее блюдце.

Кот снисходительно принял свой титул и сразу почувствовал себя главным в нашем малогабаритном двухкомнатном королевстве.

-Мяу! – важно командовал он, развалившись, как на троне, на своей мягкой, удобно устроенной мамой подстилке.

Мама тут же бросалась к холодильнику за молоком и подобострастно склонялась перед ним с блюдцем в руках.

-Мя-я-яу! – недовольно кривился Фердинанд.

-Ах! Тебе, наверное, сметанки?

-Мя-я-яу-у-у!!! – гневался властелин и выпускал когти, требуя сырой рыбы или, на худой конец, миски щей с хорошим оковалком мяса.

-Ешь, мой Фердинандик, - откликалась мама.

И подкладывала, и подливала, и покупала для него в мясной лавке свежих сосисок.

-Что-то я не понял! – возмущался папа, наблюдая это безобразие, - А когда же он мышей ловить начнёт?!

-Это вообще необязательно!

-Ка-а-ак?!!! – задохнулся папа, - Ты же говорила… зачем он тогда нужен?!!!

-Для запаха.

-Что-о-о?!!!

-Говорят, мышей отпугивают не столько сами кошки, сколько их запах, - с видом эксперта объяснила мама.

Не знаю, как насчёт мышей, а мы от его запаха все чуть не перемёрли. И запах этот был… как бы это помягче сказать… ну, как в полгода немытом общественном туалете. В общем, запах был ужасен.

-Что тут такого? – защищала кота мама, украдкой прикрывая надушенным платком нос, - Он просто метит территорию.

-Территорию? – вышел из себя папа, - Мою территорию?

-Не твою, а нашу.

-Да какое он имеет право? Кто он вообще такой?

-Мяу-у-у!!! – напомнил о себе Фердинанд, как бы заявляя свои права если не на мировое, то на наше сугубо местное господство.

-Ну, это мы ещё посмотрим…, - зловеще пробормотал папа и велел мне срочно приучить его к горшку.

Я честно пыталась. Часами просиживала на полу в коридоре, наблюдая и выслеживая Фердинанда. Ловила момент, когда он, важно помахивая хвостом и царапая паркет лапами, пристраивался где-нибудь в углу. Хватала его за бока, тащила в туалет, усаживала в лоток, крепко придавливая ладонью сверху.

-М-м-мя-я-яу! – огрызался кот и выпрыгивал из лотка, разодрав мою любимую кофту и расцарапав мне все руки.

Я гонялась за ним по квартире. Он уворачивался, забивался под кресла и диваны. И метил… метил… метил… углы, ковры, подоконники.

-Вандал! – вопил на Фердинанда папа.

-Мя-я-яу! – кричал на папу Фердинанд.

Вскоре он научился прыгать, как цирковая обезьяна. С разбегу повисал на шторах. Перелетал на книжную полку, шкаф, холодильник. И везде оставлял после себя нестерпимо едкий, отвратительный запах.

-Уж лучше бы мыши…, - хватался за голову папа и убегал из дома в парк, дышать.

Мама чувствовала себя немножко виноватой и пыталась сгладить острые углы. Она носилась по дому с мокрой тряпкой. Подтирала. Убирала. Щедро брызгала освежителем воздуха. Запах сирени и майской розы смешивался со смрадным духом кошачьих испражнений, вонь становилась настолько невыносимой, что я готова была бежать вслед за папой… если бы, конечно, не уроки.

Фердинанд ходил по дому победителем – задрав трубой хвост и довольно щуря глаза.

-Он ещё здесь?! – рычал вернувшийся к ужину папа.

-Мр-р-р, - кивал Фердинанд и нежно тёрся о мамину ногу.

Он быстро сообразил, как лучше всего досадить папе. И начал вести себя совершенно разнузданно и вызывающе.

-Убью! – кричал папа, вляпавшись в следы жизнедеятельности Фердинанда, заблаговременно оставленные им к папиному приходу прямо на пороге.

-Попробуй! – отвечал Фердинанд всем своим наглым видом.

Он шипел и топорщил на загривке шерсть, явно не собираясь сдавать позиции. Папа швырял в него тапки, журналы и всё, что подвернётся под руку. Фердинанд запрыгивал на шкаф и высокомерно наблюдал сверху, как папа подскакивает, трясёт кулаками и всё больше распаляет себя, не в силах совладать с вконец расшатанными нервами.

Кот, похоже, получал удовольствие от папиных страданий.

Он издевался.

Гадил в самых неожиданных местах. Саркастически ухмылялся, наблюдая из укрытия, как красный от злости папа отмывает тапки от кошачьих экскрементов. Бросался ему под ноги в надежде, что папа споткнётся и сломает себе руки, ноги и, желательно, шею.

Папа топал ногами, грозился съехать к бабушке и требовал не кормить этого наглого паразита.

Мама что-то говорила про конвенцию о защите прав домашних животных, подливала Фердинанду молока и умоляла папу потерпеть ещё чуть-чуть.

-А что в твоей конвенции говорится о защите прав домашних мужей? – орал на весь дом папа.

-Ничего-о-о, - мурлыкал Фердинанд.

За время своего правления он научился вполне сносно говорить по-человечьи.

В конце концов, папины нервы не выдержали.

-Или он, или я! – торжественно объявил однажды папа.

-Мя-я-я-я-я! – уверенно поддержал спор Фердинанд.

Борьба за власть вступила в свою завершающую фазу.

-Завтра я уезжаю! – сказал папа.

-Как? – заволновалась мама, - Зачем же так… всё ещё         наладится…

-В командировку! – продолжил папа, - На неделю. Надо бы вещи собрать…

Он достал большую дорожную сумку, расстегнул на ней молнию и оставил посреди коридора. А сам пошёл за своими рубашками и носками. Зря он всё-таки это сделал.

Фердинанд не был бы Фердинандом, если бы упустил такую возможность. За те две минуты, что не было папы, он успел в полной мере насладиться моментом…

-А-а-а-а-а-а!!!

Вернувшийся с вещами папа не глядя опустил их в сумку, прямо в напруженную Фердинандом внушительных размеров лужу. Поскользнулся на оставленной рядом с сумкой зловонной куче. И в довершении картины сам рухнул на всё это безобразие сверху.

-А-а-а-а-а-а!!!

Папин вопль, как загнанный зверь, метался по коридору.

-Ур-р-ра! – муркнул себе под нос довольный Фердинанд и важно удалился, помахивая хвостом. Глупый и самонадеянный наглец, он не понимал, насколько близок конец его самодержавия и всевластия.

Мрачнее тучи папа уезжал в свою командировку.

-Чтобы к моему возвращению духу его не было! – сказал он, и было понятно, что это его последнее слово, - Или… или я за себя не ручаюсь.

За папой с грохотом захлопнулась дверь. Он ушёл, поскрипывая наспех замытым ботинком – в нём Фердинанд тоже успел оставить свой долговечный след. За папой тянулся лёгкий шлейф неистребимого кошачьего смрада.

Как только папа уехал, кот сразу сник и присмирел. Он ходил по квартире понурый. Метил её без прежнего вдохновения и энтузиазма. Даже стал меньше есть. Ему как будто чего-то не хватало.

Он тосковал и ждал папиного возвращения.

Через неделю папа вернулся. Фердинанд встретил его зловещим радостным воплем и свежей лужей на полке в шкафу.

-Завтра отвезу тебя к ветеринару, - объявил коту папа и слёг с компрессом на больной голове, - Пусть он усыпит тебя, что ли.

-Что делать? – вздыхала мама, - Как быть?

Я, конечно, очень сомневалась, что папа приведёт свою угрозу в исполнение. Но вместе с тем было совершенно очевидно, что вдвоём в одной квартире папе и Фердинанду не жить. Это был тупик. Шахматная вилка. Задача, не имеющая однозначного решения.

Усыпить или выкинуть кота на улицу не поднималась рука. Отдать кому-то… кто ж его возьмёт? Да нам и совесть не позволяла подсунуть порядочным людям такую свинью… то есть кота… то есть мину замедленного действия.

-Может, ты как-нибудь сам…? – спросила мама Фердинанда, отводя в смущении взгляд, - Ну, ты же понимаешь…

Как ни странно, Фердинанд всё понял. Он ушёл в тот же день. Тихо, по-английски, не прощаясь. Мама пошла выносить мусор и забыла закрыть входную дверь. Тут он и выскользнул. Маленький король в изгнании, оставивший на произвол судьбы своё карликовое королевство.

-Ну, доволен? – спросила я папу после бесплодных поисков и напрасных «кис-кис».

Папа только пожал плечами и сделал вид, что не понимает, о чём речь.

-Что там у нас сегодня на ужин? – спросил он у мамы и сунул нос в кастрюлю с гуляшом.  

В этой схватке титанов папа оказался победителем, триумфатором, настоящим былинным героем. Он вернул себе титул главы семьи и теперь мог спокойно ходить по квартире, не опасаясь куда-нибудь вляпаться или поскользнуться, оставлять в коридоре сумку с вещами, не волноваться за новые ботинки.

И всё-таки было ощущение, что победа в поединке с Фердинандом не принесла папе большой чести и славы.

Мы долго не возвращались к этой теме. Старались не говорить о нём. Делали вид, что в нашей жизни вообще не было короля Фердинанда, этого наглого шкодливого диверсанта, который вёл тяжёлые затяжные бои за власть в нашем крохотном уютном королевстве.

Однако дух его до конца так и не исчез. Он ещё долго витал по всем закоулкам нашего дома. Мама мыла пол, вытирала мокрой тряпкой пыль с книжных полок и шкафа…

-Фу-у-у..

Едкая вонь – напоминание о проделках нашего домашнего тирана – оживала под действием влаги, расползалась по коридорам и комнатам, выжимала из глаз непрошеные слёзы.

Были ли это слёзы радости оттого, что мы избавились от своего мучителя… или горечи, что он исчез так благородно и бесславно…

Иногда я вспоминаю его. Грущу. Хочется верить, что Фердинанд жив и всё-таки нашёл своё счастье в каком-нибудь далёком процветающем государстве.