Подготовила Елена Овсянникова

 

Наталья Иванова

 

ВАШЕ ЗОЛОТОЕ ВЕЛИЧЕСТВО! 

     –  Ваше Величество! – у дверей золотой клетки стоял, переминаясь с ноги на ногу, взволнованный Белый Фосфор с третьего этажа. От возбуждения он ярко светился.

     – Ваше Золотое Величество!!! В Таблице Элементов неспокойно! А всё начал первый номер, Водород. Он рвётся из своей клетки к соседу со второго этажа, Кислороду. Хочет выяснить с ним отношения. Твердит, что не может простить отобранного в прошлый четверг электрона. Но, Вы же понимаете, Ваше Золотое Величество, чем это может кончиться! –  Белый Фосфор трагически заломил руки.  – Вода! Если они подерутся, появится Вода! Она зальёт всю бумажную Таблицу и размочит её! И, что страшнее всего, в гневе взорвутся все Щелочные Металлы! Но тогда сгорит кабинет химии, а, может быть, и вся школа!

     Золото, сидящее на золотом троне, встревоженно заколыхалось. По стенам и потолку клетки забегали золотистые зайчики.

     – А к Гелию не пробовали обратиться? –  испуганно спросило оно. – Повелеваю заморозить бунтаря в жидком гелии!

     – Пробовали, Ваше Золотое Величество! Этого инертного засоню не допросишься. Но, если уж он проснётся и выйдет из клетки, сразу улетает из Таблицы насовсем. Вверх, к своему пра-пра-прадеду Гелиосу-Солнце! Так же он поступает, если отпустить воздушные шарики, в которых он любит гостить.

     Золото беспокойно ёрзало и перебирало пальцами c золотыми перстнями.

     – Позовите ко мне всю стальную стражу с четвёртого этажа – Железо, Никеля и Кобальта!

     Белый Фосфор убежал, тревожно светясь. Через пять минут коридор шестого этажа Таблицы наполнился гулким лязгом.

     – Мы здесь, Ваше Золотое Величество! – металлическими голосами, в унисон, закричали Железо, Кобальт и Никель.

     – Вот что, стальная стража! Срочно отправляйтесь в клетку к Аргону с третьего этажа. И пусть он аргоновой сваркой надёжно закупорит Водород в стальной баллон, под давлением сто атмосфер! А я тем временем соберу Благородный Совет – Платину, Осмия и прочих ребят из платиновой группы. Серебро с пятого этажа мы не возьмём. Оно, чуть что, окружает себя Серебряной Чернью. А чернь в благородных делах – плохой советчик. Ну, что же вы стоите? Выполняйте приказание!

     Суетливо звякая суставами, стальная стража удалилась.

     Аргону пришлось работать спешно, и даже ночью.  Фосфорного освещения не хватало, пришлось позвать на помощь Вольфрама с шестого этажа. Он нервно и ярко мигал из лампочек накаливания.

     К утру работа была закончена.  Водород был надёжно заварен в стальной баллон. Все присутствующие Элементы стряхнули со лба пот, состоящий в основном из раствора Хлористого Натрия.

     ... Как вдруг из конца коридора второго этажа раздался звериный рык.

     – Выпустите меня! Или я сам разорву эту клетку!!! Мои зубы крепки, потому что я чищу их фторсодержащей пастой! Все сдавайтесь и готовьте свои электроны! Я отбираю всё!!!

     Элементы Таблицы зашептались и задрожали. Даже у Его Золотого Величества подкосились великолепные сверкающие колени. Это взбунтовался Фтор, а он не щадит никого!

     – Такого бандита не запереть ни в одном сосуде! – горестно зазвенело Золото, а вместе с ним и весь Благородный Совет. – Фтора можно упрятать лишь в Тефлон, но, чтобы его раздобыть, придётся пожертвовать всем Углеродом со второго этажа Таблицы! И не только простолюдинами Углём и Графитом, но и главным олигархом таблицы, Алмазом!

     Элементы зарыдали на разные голоса. И звонкие металлические, и глухие полупроводниковые.

     ...Но в этот кульминационный момент прозвучал спасительный звонок. Алёша Колбочкин из «Б» класса захлопнул учебник химии. На второй странице осталась в темноте таблица элементов, исчерканная копьями, стрелами и сложным планом наступления...

 

Инга Сомс

 

ПРОИСХОЖДЕНИЕ МИРА

Древние индийцы думали, что земля держится на трех слонах, слоны на черепахе, а черепаха – на огромной змее. Вот такая сложная акробатика. Жители Вавилона представляли землю в виде горы, на западе – Вавилон, в остальных местах те, кому не повезло родиться в Вавилоне, что о них говорить. Главное – Вавилон на западе. Наблюдай за явлениями природы и радуйся, не жизнь, - а сказка.

Пифагор Самосский из Древней Греции впервые предположил, что земля - шар.

Пифагор жил в VI веке до нашей эры, когда ни интернета, ни телефонов, ни даже машин не было. Одни колесницы. У бедняги даже не было кота. Иначе ученый обязательно бы догадался, что земля – это не шар, а упитанный, почти круглый, кот.

К таким выводам пришла Маша Чижикова, ученица первого класса и заботливая хозяйка Барсика. Как добрый человек, Маша поспешила поделиться Знанием с классом на уроке Окружающего мира. Поспешила...

Они не были готовы услышать правду и противно хихикали, а учительница написала в дневнике: Маша считает, что Земля – большой кот!

Маша не обиделась, нет. Немного поплакала, конечно. Дома, быстро сделав уроки, она достала чистую тетрадку с полосатым котом на обложке и начала записывать совершенно дивную историю о происхождении мира...

Вот так и становятся писателями.

 

 

Анюта Музыкантова

 

МАРСИАНИН

– Редискина, Редискина! – дёргал за длинную косу я Ленку Редискину в попытках рассказать ей очередную забавную историю.

– Что тебе надо?! – отрезала Редискина. – Если ты опять будешь нести чушь, то я - пас!

– Да это не чушь! Это научная фантастика! Только послушай, Редискина! У меня дома завёлся марсианин.

– Ой, Тютиков! Тебя лечить надо. Я давно это знала, а теперь точно убедилась. Не понимаю, как школьный психолог тебя до занятий допускает?

И Редискина отвернула от меня свой курносый нос. Она сама была ничего такая, симпатичная. Волосы соломенного цвета и толстая коса – настоящий морской канат.

Я даже решил однажды, что если Редискину подвесить на ветке головой вниз, то по ее косе, как по канату, можно на дерево забраться. Только эта идея Редискиной не понравилась. И она со мной весь день не разговаривала. А косу держала от меня подальше, на всякий случай.

А сегодня я не шутил. У нас дома реально завёлся марсианин. И меня распирало рассказать про него Редискиной.

Но тут повернулся Толик Сверчков с первой парты.

– Ну, давай, Тютиков, я весь во внимании! Расскажи про своего марсианина.

– Так вот, – говорю я, наклоняясь головой к Редискиной, – значит появился марсианин у нас дома ровно в 17.00. Пришёл, так сказать, без приглашения. А мы даже не подготовились к его приезду. А гостей надо как положено встречать, понимаешь, Сверчок?

– Это я понимаю, но ты давай, дальше что? Как он выглядит, марсианин этот?

– А марсианин вот какой: у него глаза разного цвета, один зелёный, а другой – голубой, уши большие торчком и волосы дыбом.

– Ого! – завопил Сверчков, – он еще и волосатый! Ужас какой!

Тут Редискина не выдержала:

– Сверчок, ты совсем дурак или прикидываешься? Понятно же, что Тютиков вчера ужасов насмотрелся и сейчас историю придумывает на ходу. Он же актёр!

– А ты, Редискина, не вмешивайся. Я, может быть, не тебе историю рассказываю, а Толику. Ему интересно. Тем более это - правда. Вот клянусь!

– Еще и клянётся! Совести у тебя нет, Тютиков! У тех, кто врёт, а потом клянётся, язык может отвалиться!

А Сверчок не успокаивается. Видимо рассказ про марсианина с утра для него самое то. Бодрит. И я продолжил.

– Так вот, слушай. Мы вечером ужинать сели, как нормальные люди. А этот марсианин он же не человек, понимаешь? Он как человек есть не может. Мы ему и то, и другое предложили. А он отвернулся и ушел.

– Куда ушёл? Обратно, на Марс?

– Да, не… Он в другую комнату ушёл. А мама сказала, пусть походит. Проголодается. Тогда всё как миленький съест.

– Что-то вы не приветливо гостей встречаете, – пробормотал Сверчков. – Потом так и решат марсиане, что мы, человечки, жадные и больше к нам не прилетят.

– Мы, честно, не поняли, что он любит. А может он и не голодный с Марса прибыл. Мама так и сказала, что вероятно перекусил по дороге. Вот и отказывается от нормального ужина. Перебил аппетит.

– А дальше, дальше что?! – не унимался Сверчок, что явно сильно злило Редискину. От чего она стала наливаться как помидор. Точнее, как самая настоящая редиска.

– А дальше ночь наступила. Я спать пошёл. Мама тоже. И марсианин.

– А где? Где спал он?

– Как где? В коридоре.

– Вот дела… Живого марсианина и в коридор. Ну, это Тютиков совсем не по по-человечески.

– Так он сам выбрал коридор. И в комнату я к себе приглашал. Вот тебе кровать. Спи, пожалуйста. А он отвернулся и ушёл. Правда сначала в кухню пробрался. Оголодал...

– А как он еду из холодильника взял, руками?

– А у него рук нет. Он руками ничего не может взять.

– А ноги?

– Ноги у него есть. Иначе, как бы он к нам пришел. Ему бы ползти пришлось…А для этого одного туловища недостаточно, Сверчков.

– Так я не понял, чем он ел?

– А ты Сверчков, чем ешь?

– Я руками.

– А я, например, ртом. И марсианин тоже. У него зубы знаешь какие большие?! Огромные и острые.

– Ужас какой! – закричал Сверчков. – Зачем же вы в дом монстра пустили? Он и вас мог съесть!

Рядом со мной послышался глубокий выдох. Эта красная Редискина решила выпустила пар. Она закипела, и выпустить пар было для нее было самым первостепенным делом, иначе она бы взорвалась.

А я продолжал:

– А потом я уснул. И проснулся ночью от того, что марсианин зашёл в мою комнату. От неожиданности я даже подскочил на кровати. Ведь он не просто зашёл, а залетел!

– Он что с крыльями? Мамочки! – застонал Сверчков. И побледнел.

Чувствовалось, что еще чуть-чуть и Сверчков потеряет сознание от ужаса, а Редискина взорвётся от повышения температуры.

– Честно, я сильно испугался и даже вспотел. Он посмотрел на меня разноцветными глазами и вернулся к себе.

– К себе, это куда? На Марс?

– Ну, Сверчок! Ну, ты и… – с трудом сдерживалась Редискина.

– Нет. Он лёг в коридоре. Мама была права. Надо было мне дверь закрыть. Она все правильно сделала. Она дверь закрыла в свою комнату. Боялась, что марсиане по ночам плохо спят. А может у них режим другой, марсианский. Это мы пока не выяснили до конца. Марсианин для нас еще загадка.

– Короче, Тютиков, дальше что? – подпрыгивал от нетерпения Сверчков.

– А дальше - ничего. Я в школу пришёл. И теперь сижу и тебе рассказываю историю про марсианина.

– А он куда делся?

– Он дома остался. Даже с утра позавтракал с нами. Окультуривается. Привыкает к человеческой жизни. Думаю, через неделю совсем нормальным будет. И тогда в гости заходи, познакомлю.

– Э… Нет… – стал отмахиваться Сверчков. – Я пока не готов к знакомству с внеземными цивилизациями.

– Да при чём тут другие цивилизации? Наш марсианин очень даже земной. Он немного дикий. Но это временно. Мама сказала, что даже обезьяна из фильма «Бинго-Бонго» стала человеком. Вот и наш станет.

– Кем, человеком?

Но я ее успел ответить. Меня опередила закипевшая Редискина. Вероятно, она устала выпускать пар.

– Да нет никакого марсианина! Ты, Сверчок, больше слушай! Растопырил уши! Не человеком, он станет, а…

Но Редискина не успела договорить. Прозвенел звонок на урок. Учитель зашла в класс и сказала: «Сегодня отменяются все уроки!».

А потом улыбнулась и добавила: «С первым апреля, ребята!»

 

Нина Павлова

 

МОТОР! ДУБЛЬ ТРЕТИЙ!

Я учусь в первом классе, и моя школа самая лучшая. В школе мы все время шутим, придумаем что-нибудь интересное, рассказываем друг другу страшилки и даже вызываем духов. Случаются, правда, неприятности, вроде русского или математики, но и на них бывает интересно.

В понедельник к нам на первый урок пришла Зáмуч (это самая главная тетенька после директора).

-Ребята, у меня для вас новость, – сказала она. – Наша школа участвует в городском конкурсе «Искусство  глазами детей». Каждый класс должен снять фильм. Лучшая работа будет участвовать в районном туре.

– Ура! – закричали мы все.

– Давайте снимем «Парк Юрского периода»! – предложил Артем.

– Лучше «Гарри Поттера», – закричал с последней парты Сережка Сергеев. – Только нам нужны будут метлы.

– Я хочу розовую метлу! Розовая моя! – завопила Полина.

– Я хочу быть режищёром, – сказал Мишка, откусывая под партой бутерброд.

– Мы полетим в Голливуд? – пискнула Саша.

– Я боюсь летать, я согласен только на поезде, – заявил Вовка.

– А старшего брата можно на премьеру пригласить? – спросил Славка.

И тут все стали орать, кто кого хочет пригласить. У всех нашлось полно родственников, и только учительница решила пригласить одну маму: она стояла и все время повторяла: «мамочка, мамочка».

– Тихо! – закричала вдруг Зáмуч.

– Тишина на съемочной площадке! – добавил Мишка.

– Мы все уже распределили, – строго сказала Зáмуч. – Ваш класс должен поставить кукольный спектакль «Красная шапочка» и снять его на камеру. Самое главное условие – вы должны сделать все самостоятельно.

Зáмуч ушла, а учительница рассказала, что кино делает целая куча народа. Самый главный, конечно, режиссер. Еще нужны операторы, гримеры, костюмеры, декораторы. Никак нельзя обойтись без сценаристов, ведь это они придумывают, кому что говорить, ну, и конечно, без актеров! Ну, а если ничего не получится, монтажер все исправит.

Мы быстро решили, кто кем будет, и что надо принести для фильма, и тут как раз закончился пятый урок.

На следующий день все актеры пришли со своими игрушками. Ксюша, которую назначили Красной Шапочкой, принесла очень красивую куклу с золотыми волосами в синем платье и красной шапочке. А если ее наклонить, она закрывала глаза и хрипела «ма-ма».

– Это еще мамина, – сказала Ксюша. – Сейчас такие не делают!

– И правильно! – фыркнул Славка, который принес мармеладного волка на палочке. – Ты что вообще притащила? Это же не Красная Шапочка, а динозавр какой-то в платьице!

– Ты мне просто завидуешь! – не растерялась Ксюша. – Потому что твой волк моей Красной шапочке только до колена достает, даже на палочке.

Славка хотел еще что-то сказать, но тут как раз прозвенел звонок. Мы с Сашей и Юлей расставили на первой парте цветочные горшки с подоконника. Это должен был быть лес с полянкой. За вторую парту села оператор Даша.

– Мотор! Поехали! – не своим голосом заорал ассистент режиссера Вовка.

– Жила-была девочка. Звали ее Красная Шапочка. Однажды Красная Шапочка отправилась через лес навестить свою бабушку, – начал голос за кадром Артем.

– Топ-топ-топ! – Красная Шапочка потопталась по цветочным горшкам.

Несколько цветков фиалки упали на пол. Учительница грустно вздохнула.

– И вдруг, откуда ни возьмись, появился серый волк, – продолжил Артем.

Из-за бегоний выскочил разноцветный мармеладный волк.

– Как тебя зовут, девочка? – пробасил волк, который на самом деле был Славкой.

Ксюша наклонила Красную Шапочку к прыгающему у коленки волку.

– Ма-ма! – прохрипела Красная Шапочка.

Волк испуганно дернулся и отлетел на кактус.

– Какая я тебе мама, с ума сошла?! – завопил волк Славкиным голосом.

– Елена Викторовна, они не по сценарию говорят, – наябедничала сценарист Полина.

– Тишина на шьёмочной площадке! – закричал режиссер Мишка, запихивая в рот полмандарина.

– Дубль два! Мотор! – рявкнул Вовка.

Разноцветный серый волк почти целиком оторвался от кактуса и начал снова:

– Как тебя зовут, девочка?

– Ой, у тебя лапки на кактусе остались, – прошептала Красная Шапочка.

– Елена Викторовна, она опять! – заныла Полина.

– Стоп! Дубль три! – закричал Миша и нервно откусил бутерброд с вареньем.

– Как тебя зовут, девочка? – прорычал волк.

– Ксюша, – честно призналась Ксюша.

Миша откинул в сторону бутерброд с вареньем, подбежал к первой парте и выхватил у Ксюши и Славки Красную Шапочку и волка.

– Смотри! – зарычал он, не хуже серого волка. – Волк подходит к Шапочке, спрашивает, как ее зовут, Красная Шапочка наклонятся к волку и говорит…

Мишка наклонился к мармеладному волку и…

– Ма-ма, – захрипела Красная Шапочка.

– Ой! – воскликнули все.

– Ты моего волка слопал! – закричал Славка.

– Шьел, – виновато кивнул Миша, а Полина расплакалась, потому что это было ну вообще не по сценарию.

На самом деле без волка получилось даже интереснее.

Красная Шапочка добралась до бабушки. Хитрюга-бабушка решила ее съесть, потому что ей не понравились пластилиновые пирожки. Но Красную Шапочку спас смелый охотник.

Мы все решили, что наш фильм получился лучше всех, и мы наверняка бы получили первый приз. Если бы оператор Даша не забыла включить камеру.

 

Елена Овсянникова

 

СЕНЬКА И МУЗЫКА

Идея отдать Арсения в мзыкальную школу по классу гитары принадлежала мне. Дочка уже разочаровалась в музыкальном обучении старшего Тёмки, который бросил музыкалку через два года, прогуливая сольфеджио.

Кроме того, у нас сохранились яркие воспоминания о том, как мы водили Тёмку в пять лет на прослушивание в школу искусств. За неделю до прослушивания я сломала руку, чем привела внука в неописуемый восторг, он всем детям в детском саду показывал меня, как экспонат на выставке, громко вещая: «Кто ещё не видел Ленину сломанную руку, подходите!».

Так вот, в день прослушивания моя рука была в гипсе. В это самое время Тёмка растянул ногу и страшно хромал и ныл. Теперь представьте себе, идёт бабушка с рукой в гипсе и ведёт хромающего внука. Когда мы пришли и заняли очередь среди накрахмаленных девочек и мальчиков с не менее накрахмаленными родителями, то естественно оказались в центре внимания, потому что Тёмка ныл не переставая. В это время подоспела моя дочка. Её появление вызвало у Тёмки поток слёз: «Мааама! Я никуда не пойдууу! У меня болит нога! – уже не ныл, а выл он, забравшись к ней на руки, при том, что был в то время весьма упитанным.

Накрахмаленные родители с опаской поглядывали на нас.

Дверь комиссии приоткрылась, и дама строгим голосом объявила: «Детки заходят без родителей!»

– ООО! ААА! – ещё громче взвыл Тёмка. – Пошли отсюдаааа! Я не пойду туда один!

Но раз пришли, нужно было действовать. Дочка пообещала, что если он споет песенку, то мы немедленно отправимся в магазин игрушек, где она купит ему всё, что он пожелает.

Но попытка снять Тёмку с маминых колен и поставить на ноги всё равно не увенчалась успехом.

Когда пришла наша очередь, мы вошли втроем. Я (с рукой в гипсе, увешанная сумками) и дочка, еле удерживающая толстого, зарёванного Тёмку на руках. Накрахмаленные родители провожали нас взглядами, в которых читался нескрываемый ужас.

Комиссия обомлела.

Тёмка (который очень даже неплохо пел дома) слез с маминых рук, прихромал в центр комнаты и без малейшего намёка на пение рассказал скороговоркой песню «Пусть бегут неуклюже…».

– Мы вам советуем прийти через годик! – сказала изумлённая комиссия,

после чего мы позорно ретировались в коридор, промчались мимо накрахмаленных деток и родителей и поспешили в магазин игрушек.

Через минуту радостный Тёмка перестал хромать.

– Вы просили меня спеть, я же спел! – отвечал он на наши упрёки, что нужно было постараться.

На этот раз я решила подготовить Сеньку заранее.

– Что ты споешь? – спросила я его за день до прослушивания.

– Песню «Градусов» – радостно ответил внук.

– Ой, не надо! На экзамене нужно показать умение петь, надо спеть что-нибудь красивое. Поп и рок не подойдёт.

– Я ничего не помню, – сказал внук.

– А вот на выпускном вы пели разные песни про детский сад…

– Я их забыл.

– Ну, вспомни что-нибудь, пожалуйста.

Кое-как Сенька вспомнил песню «До свиданья, детский сад» – весьма простенькую песенку в ритме марша.

Сидим в очереди на прослушивание. Интеллигентный армянский мальчик чистейшим голоском старательно поёт маме «Виноградную косточку» Окуджавы.

Сенька исподлобья смотрит на него.

– Видишь, как хорошо мальчик подготовился. Замечательно поёт.

– Я спою лучше, – шепнул на ухо внук.

Входим. Симпатичные преподаватели приветливо спрашивают:

– Почему ты хочешь играть на гитаре?

– Я хочу стать рок-музыкантом.

– Какую рок-группу ты любишь?

– «Градусы».

Молчание.

Потом он спел пресловутую «До свиданья, детский сад».

Пришла очередь петь ноты. И тут Арсений выдал.

Он пел ноты не обычным голосом, а подражая оперным певцам, практически выдавая сопрано, при этом я так и не поняла, попадал он в требуемые ноты или нет, потому что цель была не спеть ноты, а перепеть того армянского мальчика.

– Ой, – сказали в комиссии, – откуда он взял оперное дыхание?

– На вокал ему рановато.

–Интересный ребёнок. А вы готовились к поступлению?

– Нет, – ответила я, а сама подумала: «Ну всё, раз говорят интересный, значит, не возьмут».

Наступила очередь, распознавать, сколько клавиш нажато в аккорде.

Сенька не понял, что от него хотят, и стал угадывать аккорды, как попало, решив, что это такая игра.

После «игры» он расслабился и, почувствовав доверие к весёлым тётям, которые еле-еле сдерживали смех, спел для комиссии свою любимую песню. Это была песня Градусов о непонятой любви. Он спел её от начала и до конца, к счастью уже не оперным голосом, исполняя заодно и проигрыш между куплетами: «Ты-ды-дам, ты-ды-дам»

Потом меня спросили, а если мы возьмём его на барабан или саксофон? Или ещё немножко подрастёте?

– Мы на всё согласны, – ответила я, понимая, что не видать нам гитары, как своих ушей, ругая про себя последними словами и себя, и дочку, что не подготовили ребёнка к прослушиванию.

А сегодня мы увидели нашу фамилию в списке принятых и страшно рады, что всё-таки Сеньку взяли на гитару. Хотя он уже настроился на барабан и чуть-чуть разочарован.

 

Елена Габова

 

НИНА ИГНАТЬЕВНА ПРОТИВ АРТЁМОВА

Звонок на алгебру в шестом «Б» давно прозвенел, а Нина Игнатьевна не появлялась. Любитель поспать Борька  Дёмин прилёг ухом на стол, чтобы не терять времени даром. 

– Пошли на разведку! – предложила Иринка своей подруге Надюшке.

 – Давай!

Осторожно выглянув за дверь, девочки шагнули в коридор. Тишина, все на уроках. Только из открытых дверей их класса доносится шум. Вот и лестница, сейчас она пустынна. И здесь не слышно каблучков Нины Игнатьевны. Что случилось? Может, учительница заболела, а их забыли предупредить?

Шестой «Б» на третьем этаже. Девочки на цыпочках спустились этажом ниже и нос к носу столкнулись с Ниной Игнатьевной.

– Ой! –  пискнули разведчицы и бросились назад, но голос учительницы их остановил.

– Меня встречаете?

– Да-а, – растерянно проговорила Иринка. – Мы думали, урока не будет.

–  Да я вот задержалась немного, – сказала учительница и, слегка смутившись, добавила: – Поспорила тут кое с кем.

Шестиклассницы изумлённо переглянулись. Учителя затевают споры в то время, когда им необходимо идти на урок? Разве бывает такое?

Но в следующий момент они удивились ещё больше.

Нина Игнатьевна с классным журналом под мышкой обогнала их и...  запрыгала по красным клеткам линолеума, лихо перескакивая через синие. Потом остановилась и, оглянувшись на учениц, беспечно сказала:

– Знаете, девчонки, что-то не хочется мне сегодня к вам на урок. Пойду я прогуляюсь. Весна на дворе!

Она озорно подмигнула Иринке с Надюшкой и вприпрыжку побежала к лестнице, что-то тихонько напевая.

Подруги опрометью бросились в класс.

– Ребята, вы не представляете!

– Мы сейчас такое видели, такое!..

– Да что случилось-то, говорите толком! – не вытерпел Вовка Красноперов.

– Просто ужас, что произошло, кошмар!– продолжала тараторить Иринка.

– Вот сороки!  Да что с училкой-то? – спросил Димка Томов.

– Заболела.

– Ура-а! – крикнул кто-то. – Урока не будет!

– Подумаешь! В первый раз что ли? Учителя тоже люди – могут и поболеть! – сказал Вовка.

– Да-а? Тоже люди? Ты так не болеешь! – с упрёком выпалила Иринка.

– Она ненормальностью заболела, – пояснила Надюшка. –  Сошла с ума. Ой, ребята, я такого ещё не видала!

И потрясённые девочки всё рассказали.

С минуту в классе длилось молчание.

– В детство впала, – предположил Димка. – В старости это бывает.

– Да ей всего двадцать восемь! – воскликнула Надюшка. – Ты тоже тогда пожилой, если она старая!

 И тут староста Таня Бобрицкая догадалась:

– Может, её Артёмов довёл?

– В каком классе у неё сейчас урок был? – задумался Димка. – Если в пятом «А», то вполне возможно.

– Ты думаешь, она от него заразилась? – ахнула Надюшка.

Лёнька Артёмов был рыжим мальчишкой с маленьким веснушчатым носом. Главной его особенностью было то, что с ним случались странности. Он умел корчить такие рожи, что всем казалось, что он превращается в натуральную обезьяну. А ещё он умел рычать, как тигр, выставляя впереди себя руки с загнутыми пальцами. И тогда всем казалось, что обыкновенные, тонкие в рукавах свитера с вылезшими кое-где нитками, мальчишечьи руки превращаются в лапы с когтями. Когда Лёнька пробегал по школе с выставленными впереди себя когтистыми лапами и обезьяньей рожей, все от него шарахались, а первоклашки звали маму.

А бегал он так довольно часто –  каждую перемену.

В класс со звонком Лёнька влетал в обезьяно-тигрином обличие.  Плюхался на стул и на время затихал, собираясь, наверное, с новыми силами. Разумеется, за столом он сидел один. Никто не выдерживал подобного соседства. В начале урока Лёнька становился похожим на обыкновенного пятиклассника. Симпатичного и очень тихого.

Однажды в пятый «А» зашёл телевизионный оператор, которому надо было снять рекламу детской обуви, где по сюжету благовоспитанный мальчик ведёт младшую сестрёнку в детский сад.  Так вот, на роль благовоспитанного мальчика оператор выбрал именно Лёньку Артёмова. И реклама получилась замечательной: паинька-мальчик держал за руку девочку лет пяти. Две пары ног послушно шли по тротуару. Чёрные ботинки и красные туфельки... Знал бы оператор этого Лёньку!

Примерно в середине урока (учителя на часы поглядывали, ожидая опасного момента) с Лёнькиного места слышалось тихое порыкивание, которое становилось всё громче и громче, Лёнька вставал, начинал бродить по классу и опять превращался в тигра с обезьяним лицом. Однажды одна девочка, новенькая, упала в обморок. Остальные ребята и учителя привыкли к Лёнькиным выходкам и в обморок не валились, но продолжать урок было уже трудно и той и другой стороне. Все уговаривали Лёньку выйти в коридор, но Лёнька отказывался и объяснял, что, если он сделает это, заниматься не сможет уже никто. Конечно, его могли бы исключить из школы за столь странное поведение, но дело в том, что Лёнька всё схватывал на лету и учился хорошо.

Вот этого Артёмова и имели в виду Таня Бобрицкая и Димка Томов.

Встревоженные шестиклассники сгрудились возле подоконника, обсуждая происшедшее. Им было жалко учительницу математики. Нина Игнатьевна была весёлой и справедливой. Ребята любили её.

Вдруг Иринка воскликнула:

– Ребята, смотрите! – и показала на окно.

Все посмотрели.

Нина Игнатьевна в шляпе с широкими полями, расклешённом плаще и в туфлях на высоких каблуках прыгала перед школой   через скакалку на оттаявшем от снега куске асфальта. Скакалка была ей коротка, плащ мешал, она то и дело запиналась. Рядом стояла девчонка в красной сбившейся набок шапке, – видно, хозяйка скакалки. Засунув палец в рот, она заворожённо следила, как прыгает взрослая тётенька.

Нину Игнатьевну надо было спасать.

Шестиклассники выскочили на улицу, окружили учительницу плотным кольцом, чтобы она была не так сильно заметна прохожим. А если всё-таки кто-нибудь обратит на неё внимание, пусть думают, что у них урок физкультуры. Учительница физкультуры на высоких каблуках? А она спортивную форму дома забыла!

– Нина Игнатьевна, пойдёмте в класс, – жалобным голосом попросила Таня Бобрицкая.

– А мне не хочется! – задорно ответила учительница, продолжая прыжки. – Погода больно хорошая!

Она снова запнулась и чуть не упала. Один конец скакалки вырвался из её руки и стукнул Бобрицкую по голове.

– Вы на наш класс за что-то сердитесь? – спросила староста, почесав ушибленное место, но ничуть не обидевшись.

– Нет, как можно! – Нина Игнатьевна вытерла со лба пот и поправила шляпу, съехавшую на затылок. Прядки волос выбились из причёски, и Нина Игнатьевна была похожа сейчас на озорную старшеклассницу. – Просто мы с Лёней Артёмовым поспорили.

Ребята с уважением посмотрели на Таню Бобрицкую. Она, как всегда,  оказалась права – тут был замешан Артёмов.

Нина Игнатьевна развела руками, отодвинув в стороны столпившихся ребят, и запрыгала на одной ножке. В перерывах между прыжками она  рассказала свою историю.

Когда она пришла на урок в пятый «А», Артёмов с перекошенным лицом Кинг-Конга бегал вокруг учительского стола и кричал, что он спутник Сатурна.

Это было что-то новое, и пятиклассники, которым порядком надоели «лапы с когтями» смотрели на Лёньку с большим интересом.

– Артёмов, прекрати, –  сказала учительница. – Как-то ты сегодня не вовремя шутишь. Звонок только что прозвенел. Сядь на место.

– Я же прекратил быть обезьяной и тигром, – прорычал Лёнька, который всё же был похож на шимпанзе, как прежде. Видно в роль спутника Сатурна он ещё не вжился. – Я спутник, я спутник, не создавайте Титану препятствий!

– Артёмов, будь человеком, – попросила Нина Игнатьевна, ни на что не надеясь. Она обречённо села на Лёнькино место и стала ждать, когда «спутник» выбьется из сил.

Когда Лёнька в самом деле устал, он остановился посреди класса и, запыхавшись, недовольно проговорил:

– Будь человеком, будь человеком... – он пошмыгал носом. – Я же не прошу вас, Нина Игнатьевна, стать Годзиллой или спутником Сатурна... а вы, учителя, каждый день что-нибудь просите...

– Попроси, Артёмов, я всё сделаю, только будь человеком, –  с тоской в голосе произнесла учительница.

– Хо! Хо-хо, –  Артёмов наморщил нос. – Всё сделаете? Правда?  Ну станьте на денёчек хотя бы... – Лёнька потёр лоб, – это... обезьяной...

Пятиклассники засмеялись, представив, как учительница корчит рожи, и Лёнька смутился. Как-то неудобно, если Нина Игнатьевна будет вести себя по-обезьяньи. 

–  Ладно, станьте тогда... хулиганкой. Да, хулиганкой! А я за это целый год буду тихим... Мышью буду. Нет-нет, не целый год, – испугался он своей щедрости, – до конца учебного года!

До окончания занятий оставалось ещё два месяца – целая вечность!

– Мышью? – переспросила Нина Игнатьевна, явно заинтересовавшись.

– Компьютерной, – хихикнул кто-то.

Лёнька не обратил на это замечание внимания.

– Ага...  до конца учебного года. Тихим буду.

– Спорим! – неуверенно сказала Нина Игнатьевна. Видно, она не доверяла Артёмову. – Я на один день стану хулиганкой, а ты до конца учебного года – человеком? Идёт?

– Мышью, – поправил Лёнька и прибавил совсем уже тихо: – Мышкой-норушкой.

Он сгорбился и мелкими шажками потрусил на своё место. Он на глазах превращался в худенького мышонка. У него даже носик словно заострился.

У Лёньки Артёмова были явные актёрские способности.

– Согласна! – Голос учительницы прозвучал решительно и громко. Она преградила Лёньке путь, взяла его за руку и повела к доске. 

–  Разрубай, Петя!

  Петька Петров, сидевший за первой партой, ударил по рукам спорящих.

Пари вступило в силу.

Нина Игнатьевна издала вопль индейца и выскочила из класса.

– Вот теперь я и стараюсь, – закончила Нина Игнатьевна и, изловчившись, дёрнула за хвост пробегавшую мимо кошку. – Пусть я помучаюсь, зато другие скажут спасибо.

Кошка бросилась наутёк, промяукав явно не благодарность.

– А если Артёмов не поверит, что вы честно старались? –неуверенно спросил Димка.

– Как не поверит? Да вон же он, глядите!

Шестиклассники посмотрели на окна школы. На подоконнике второго этажа, подобрав под себя ноги в кроссовках, сидел Лёнька Артёмов. Лицо у него было грустное, видимо, он уже чувствовал, что спор с учительницей проиграет.

А Нина Игнатьевна, как настоящая хулиганка, сорвала берет с Димки Томова и побежала по улице.

– Догоняй! – крикнула она мальчишке.

– Что делать? – Димка в недоумении оглянулся на одноклассников.

 – Что, что... догоняй! Артёмов-то следит! – крикнул Вовка.

 Димка припустил за учительницей.

– Ребята! – шепнула Иринка. – Директор!

– Сейчас психушку вызовет, – сказал кто-то.

Иван Николаевич подошёл к ребятам с озабоченным видом.

– Что тут происходит? – спросил он и, не дожидаясь ответа, закричал: – Нина Игнатьевна! Сейчас же вернитесь! Немедленно зайдите в мой кабинет! Нина Игнатьевна!

Но учительница словно ничего не слышала. Бегала кругами, размахивая Димкиным беретом над головой. Димке, конечно, ничего не стоило догнать учительницу, но ему было как-то неудобно отнимать у неё свой головной убор. Поэтому он семенил за ней, как старичок, то и дело спотыкаясь.

– Нина Игнатьевна, если вы не прекратите бегать сию же минуту, я вас уволю!

– Увольняйте! – крикнула Нина Игнатьевна, остановилась и помахала беретом. – Другие мне спасибо скажут!

– Нельзя её увольнять, –   разом загомонили ребята и рассказали директору о происходящем.

– Артёмов? Будет тихим? – директор с сомнением покачал головой.

Это было так же невероятно, как если бы настоящий спутник Сатурна свалился в сквер перед школой.

В следующую минуту Нина Игнатьевна кинула берет в гущу ребят.

– Ловите!

Берет поймал директор. Он не отдал его Димке, как все ожидали, а бросил назад учительнице.

– Держитесь, Нина Игнатьевна! Я с вами!

Иван Николаевич повернулся к окну, в котором виднелась понурая фигура Лёньки, и погрозил ему пальцем.

– Ну смотри, Артёмов! Ты обещал!