Подготовила Елена Овсянникова

 Осень (и не только!) на страницах журнала "Аватарка" 

Андрей Богдарин

 Паруса и вёсла

 У Вадима была деревянная лодка, а у меня – резиновая.

– Что это мы всё на вёслах да на вёслах, – сказал я однажды. – Давай к лодкам приделаем паруса – можно будет до Макария дойти.
Вадим посмотрел на свою лодку и говорит:
– Нет, мне батя лодку дырявить не даст, да и к твоей резиновой мачту не приделаешь – я уж как-нибудь на вёслах поплаваю.
«Почему не приделаешь? – подумал я. – Из дерева и бумаги столько моделей сделал – и здесь что-нибудь сконструирую». Подумал так и пошёл палку для мачты искать. Пока шёл, соображал: гвоздями к резиновой лодке ничего не прикрепишь – сделаю всё на верёвках. В проушины для вёсел вставлю палку, к ней с помощью консервной банки приделаю мачту. К мачте с помощью жести от той же банки и верёвок приделаю рею или две реи. К ним пришью нитками парус, а саму мачту зафиксирую на верёвочных растяжках – у лодки на носу и корме специальные петельки есть. По бортам растяжки привяжу к
поперечной палке, той, что в проушинах для вёсел. Не прошло и двух часов, как мачта уже стояла на месте. Оставалось найти, из чего сделать парус.
Думал я, думал и придумал сделать парус из простыни. «Она плотная и большая – отрежу немножко, отец не заметит», – сказал я себе, и совсем скоро парус был готов.

Испытания решил проводить в одиночку: людям работу надо показывать в законченном и проверенном виде – первое впечатление самое яркое, и лучше, если оно будет хорошим.
Взял одно весло – вместо руля использовать, спустил лодку на воду, забрался в неё – ветра нет. Парус висит, лодка тихонько по течению вдоль берега плывёт. Поглядел по сторонам, вижу: невдалеке, на старице ближе к фарватеру – рябь на воде, и флажок на рыбацкой лодке развевается. Стал грести туда: то с одной стороны, то с другой веслом работаю, и через некоторое время парус начал надуваться. Ещё минута, рывок – парус «взял» ветер, и лодка, накренившись на левый борт, понеслась…
Понеслась, но не вдоль берега, как хотелось мне, а прямо на фарватер, где большие корабли и скоростные суда, вроде «Ракеты» и «Метеора», ходили довольно часто. Ветер усилился, волна выросла, лодка неслась и была совсем не управляема. Мачта поворачивалась плохо, а весло в качестве руля использовать не получалось: приходилось наваливаться на правый борт, чтобы лодку не перевернуло. Фарватер неумолимо приближался. Надо было что-то делать, иначе – минута-другая и меня вынесет на него…
Капитан большого корабля маленькую лодку у себя под носом не заметит…
Брызги заливали лицо, лодку несло навстречу тяжёлому сухогрузу. Волна, ещё волна, брызги, заклинивший парус… Из каких-то глубин памяти
неожиданно всплыла картина, как английские моряки в таких ситуациях стреляли в паруса, чтобы они рвались, и ветер больше не толкал корабль на рифы или скалы. Я, продолжая наваливаться на правый борт, схватил край
паруса и стал его рвать. Ткань прочная, пришита к мачте и реям на совесть… Раз, ещё раз. Нет. Никак. Не вижу ничего… Ещ-щ-щё… Стиснув зубы и
зажмурив глаза, сделал неимоверное усилие – парус сдался и треснул. Лодка выровнялась, сбавила ход, я схватил весло и стал грести, направляя лодку к берегу.
Течение уносило парусник далеко от стоянки, но я об этом не думал – по берегу вернусь. Никто из рыбаков не обращал на меня и на моё судёнышко никакого внимания: рыбаки, сидя в своих лодках, обычно дремлют, реагируя только на звон колокольчиков на снастях или на характерные удары по леске. Не спеша, подгребал к берегу; невероятные напряжение и страх,
испытанные несколько минут назад, постепенно оставляли меня, сердце снова билось в груди, а не в голове, и дыхание становилось размеренным, как шум вечернего прибоя. На берегу я почувствовал, что идти нет сил, лёг на песок, закрыл глаза и долго лежал неподвижно, слушая шум волн.
Да… Строить и испытывать настоящие корабли и мастерить бумажные макеты – большая разница.

Веста Васягина

Ветер внутри

Ветер — мой друг. Всегда утянется хвостиком, куда бы не пошла. Купаюсь в заливе — волны погонит, соленой пеной брызнет. Улягусь в жару на песок — освежит, не дает растаять. Мчусь за папой на велосипеде — подтолкнет в спину
— обгоняй!
Вечером он нежный — трется о коленки тополиным пухом. Зимой — заботливый.
Выйду на улицу, одевшись кое-как — дунет строго:
— Шарф затяни! Шапку поправь.
А еще он — тонкая натура. Любит искусство:
летом картины рисует на песке, а зимой — на снегу. А когда есть настроение, станцевать
может.
Но я никому не говорю, что он — мой друг. Даже Кате с Лизой. У нас во дворе уже есть странная девочка. Целыми днями сидит на корточках, палкой в земле ковыряет.
Катя с Лизой сестры. У меня нет сестры. Катя с Лизой не любят странности. Они любят играть в дочки-матери и в парикмахерскую, и в куклы еще. Я не играю в куклы. Но я всё равно пойду к Кате с Лизой в гости. Меня
пригласили.
Сижу на скамейке у их подъезда, болтаю ногами. Одиннадцать пятьдесят пять. Еще пять минут — и позвоню в домофон. А пока включаю новенький плеер, папин подарок на день рождения. Люблю музыку.
Дверь подъезда распахивается — резко, тревожно. Катя с Лизой! С ними еще одна девочка, незнакомая. Вытаскиваю наушник:
— Привет!
— Привет, — морщится Катя. — Ты уже тут?
— Я...
Лиза перебивает:
— Видела Барби из Рождественской коллекции?
Девочка с серьезными глазами демонстрирует мне куклу в кружевах и красном сверкающем платье.
— Ей можно менять парики — зеленые, розовые и фиолетовые, — объясняет она неожиданным басом. — А дома у меня — Барби-Супергерой.
— Круто! Пойдем, покажешь, — хором говорят Катя и Лиза. А потом берут басовитую девочку под руки и уходят.
Я сижу на скамейке. Из наушника льется мелодия — она беспокоится и тянет куда-то. Ветер её подслушал — подскочил и как дунет мне в спину!
— Перестань, — шепчу. — Холодно.

Наверху — березовые листья, шерстяные облака и небо синими и фиолетовыми слоями. Как пирог — чернично-лавандовый. Ветер тянет за юбку. Сейчас я встану и уйду.
Но я почему-то натягиваю кофту на плечи, вставлю наушник обратно и
закрываю глаза. Барабаны, гитара, фортепиано. Низкие звуки оседают в животе, высокие — в груди. И вдруг среди них я слышу ветер. Он врывается в меня, хватает под ребра и тянет.
Я наверху, в вихре потоков. Распрямляю сжатые плечи, раскидываю руки и
лечу.
Спустя вечность я выключаю плеер, снимаю наушники. Дрожь уходит. Но
музыка — нет. Мир вокруг гудит, как ракушка с Черного моря, когда к ней прикладывают ухо. И шелестит, как новенький пакет с продуктами.
А там, под ясенем, где странная девочка роет яму палкой, кто-то поет тонюсеньким голоском.
Я опускаюсь рядом с ней.
У неё в ладошке что-то живое. Это оно поет.
— Что там? — говорю еле слышно.
— Семечко, в землю хочет. Она его возьмет, я договорилась. Знаешь, земля — мой друг.
— А мой — ветер.

Ната Иванова

Проучили

 К нам на выходные братишку привезли двоюродного – Саньку четырехлетнего. Некстати очень. Как говорит мой старший брат – «он нам все карты спутал». Только мы с Юркой хотели тренировкой по

привыканию к невесомости заняться, тут на тебе! Санька явился. С ним не
потренируешься, пришлось отложить. Санька с важным видом расхаживал с лейкой по участку, поливая грядки с
зеленью. А мы с Юркой со скучающим видом ходили за ним по пятам. Так сказать,
присматривали. Наконец-то вся зелень была полита, и Санька уселся в песочницу лепить куличики. Мы с Юркой облегчённо вздохнули и решили устроить гонки на большом двухполосном автотреке, раз тренировка не состоялась.
Мы поставили машинки на старт. И понеслось! Чем быстрее мы крутили ручку на пультах, тем быстрее ехали наши машинки. Я представлял себя Молнией
МакКуин из мультфильма «Тачки», а Юрка был Франческо Бернулли. С бешеной скоростью мы мчались по дорогам Японии, Франции, Англии, всё как в
мультфильме. И вот, когда мы оказались на побережье солнечной Италии, препятствие в виде ноги моего брата Саньки оборвало нашу гонку.
– Я тоже хочу играть, – громко сказал Санька и поднял с трассы машинки. Я онемел от возмущения и, недолго думая, попытался их отобрать.
– Моя очередь, дай мне, моя машинка, – не унимался Санька.
– Ну вот, всю гонку испортил, – обиделся я. – Забирай свои машинки и играй сам с собой. Пошли, Юрок, лучше из лука постреляем.
Как только мы отошли от автотрека, интерес к гонкам у Саньки сразу пропал, и он побежал следом за нами. Пострелять нам тоже не удалось. Санька постоянно хватался то за лук, то за стрелы, чем очень сильно мешал нам. Мы с Юркой бросили луки и направились в беседку.
Я сбегал домой и притащил большую тарелку халвы. Как вкусно было запивать её ароматным чаем! Мы с Юркой наслаждались вовсю. Тут подошёл Санька и стал внимательно рассматривать стоящее на столе блюдо.
– А чего это у вас? – пытался дотянуться он до халвы.
– Ничего, – ничуть не скрывая своей обиды, я отодвинул от него тарелку, – с жадинами не дружу.
– Тёма, ну покажи. Я не буду больше мешать.
– Земля там с огорода, – не выдержал я, так сильно мне хотелось проучить брата.
– Прямо из грядки? – не поверил Санька. – А мне можно попробовать? Мы засмеялись с Юркой:

– А чего её пробовать? Иди, накопай себе, да пробуй, сколько влезет.
Санька недоверчиво смотрел на нас, как мы отправляем кусок за куском в рот сладкую «землю». Он ещё немного постоял, наблюдая за нами, потом быстро куда-то побежал.
Мы с Юркой засмеялись ещё громче, фантазируя, как Санька ест землю из грядки. А пока мы насмехались над Санькой, мой внутренний голос шептал мне, сначала тихонечко, потом всё громче и громче, что мы поступили как–то нехорошо, даже
можно сказать подло, обманув братишку. Я вспомнил о микробах и червяках
живущих в земле и представил, как эти паразиты, расползаются по Санькиному
желудку. А он, скрючившись, лежит на земле и покрывается красными пятнами. И ничего плохого-то он ведь не сделал, только лишь хотел поиграть с нами. А мы… Ничего не объясняя Юрке, я вскочил с лавочки и побежал искать своего
маленького брата. Обежав вокруг дома, я увидел, как Санька подходит к беседке и несёт в руках ведёрко с землёй. Он молча вскарабкался на лавочку, дотянулся до стола и вывалил всё содержимое из ведёрка прямо в тарелку с халвой. Потом
посмотрел на меня и улыбнулся:
– Вот ешьте, мне не жалко, я ещё принесу.
Мы с Юркой растеряно посмотрели на Саньку, и тут же все втроём засмеялись. А потом мы все вместе играли в «съедобное – несъедобное». Санька громко хохотал, отбрасывая «несъедобный» мяч и ни капельки не жадничал.

Любовь Шубная

Как мы волка победили

 В среду вечером Пашка выглянул во двор и тут же отпрянул от окна:

– Выключай свет! Волк!
– У-у-у! Зубами щёлк! – засмеялся я, но Пашка округлил глаза и снова повторил:
– Волк! У нас во дворе волк!
Я ему, конечно, не поверил, но на всякий случай клацнул выключателем. Потом подошёл к окну и отодвинул занавеску.
– Ну что, убедился? – прошептал Пашка.
– Где? – спросил я шёпотом.
– Да вот же, недалеко от яблони. Видишь?
– Вижу… Но какой-то он странный – как будто в воздухе подвешен.
– Ничего не странный, – сказал Пашка. – Просто, наверное, лавочку передвинул и улёгся на спинку. Смотри, передние лапы свесил.
– А задние куда дел?
– Похоже, под себя поджал.
– И правда! – согласился я. – Вон уши торчат…И что нам теперь делать?
– Бороться! Мы должны его победить!
– А вдруг он лавочку пододвинет поближе и в окно влезет?
– Не влезет, – успокоил меня брат. – Окно изнутри открывается. А мы ему открывать не будем.
– А если он стекло разобьёт?
– Чем? Разве что у нашего папы в гараже молоток возьмёт.
– А если возьмёт?
– Как он его возьмёт? Зубами? Или хвостом?
– Передними лапами, – предположил я.
– Не смеши, – сказал Пашка. – Мы по «Окружающему миру» учили, что волки ходят на четырёх конечностях. Это ж не люди тебе! Давай лучше придумывать, как его напугать, чтобы он убежал и больше не вернулся.
Пашка залез под кровать и вытащил оттуда гантели. У меня тоже парочка оказалась – нам всегда всё одинаково покупают, чтобы не ссорились.
– Я открою окно, а ты подавай гантели. Сейчас мы устроим ему бомбардировочку! Гантель упала прямо под окном, другая тоже.
– Недолёт, – прошептал Пашка и протянул руку за очередной бомбочкой.
– Нетушки, – возразил я. – Свои гантели я сам метну.
Я положил снаряды на подоконник прямо перед собой, чтоб Пашка не утащил, а потом сильно-сильно размахнулся. Гантель со свистом приземлилась недалеко от яблони. Волк даже ухом не повёл, только тихонечко рыкнул. Второй снаряд тоже полетел в его сторону, но зверюга с места не двинулся.
– У, наглючий! – сказал Пашка. – Неси воды! Мы его освежим.

– Сам неси, – разозлился я. – Раскомандовался!
– Ладно, принесу, – согласился Пашка. – А ты в комнате сиди, свет не включай и окно не закрывай, чтобы волка не проглядеть. Страшно, конечно, а что делать… Ну, я пошёл?
– Давай лучше я! А если мама или бабушка увидят и спросят, куда воду несу.
– Скажешь, фикус решили полить, а то совсем сухой.
Я набрал воды в пластмассовое ведёрко и лейку – тогда точно похоже, что цветы собираемся поливать.
Пашка плеснул воду из ведра, волк чуть-чуть шевельнулся. Я хотел полить из лейки, но вода до него не доставала. Высунуть руку из окна подальше я не решился – вдруг волк вскочит и откусит. Перелил воду из лейки в ведро и тоже плеснул. Волчара опять дёрнул лапой.
– Ага, не нравится! – обрадовался Пашка. – Надо ещё добавить. Оказывается, вода – лучшее средство борьбы с волками!
После четвёртого ведра зверь вообще сполз с лавочки. Куда он дальше делся, мы не увидели, потому что уже совсем стемнело. Пробовали посветить фонариком – бесполезно.
– Ладно, – сказал Пашка, – включай свет. Теперь он, если и вернётся, не скоро. На всякий случай мы закрыли окно на защёлку и задвинули жалюзи.
– Может, давай взрослым расскажем, – предложил я. – Всё ж таки всю семью от волка спасли.
– Ещё чего! – заважничал Пашка. – Помнишь, бабушка учила: «Делай добро молча».
Спасли и спасли.
Утром нас разбудил какой-то громкий разговор. Я, сонный, поплёлся к окну и открыл жалюзи.
– А, проснулись! Идите-ка сюда! – позвал дедушка. – Есть важное дело.
Пашка сначала идти не хотел, а потом завернулся в одеяло и направился вслед за мной во двор.
– Ваши проделки? – спросила бабушка.
Под нашим окном недалеко от яблони лежала в грязи дедушкина меховая куртка.
– Я этот полушубок на бельевую верёвку повесил просушить, а вы что наделали?! – возмущался дедушка. – Он же водой напитался да в грязи вывалялся! С ним же теперь ничего не сделаешь. Только выбросить.
– Мы думали, это волк, – шмыгнул носом Пашка. – Хотели его победить…
– Чтобы всю семью спасти, – всхлипнул я.
– Да ладно тебе, дед! Всё равно этому полушубку сто лет в обед, – стала защищать нас бабушка.
– Не новый, конечно, – согласился дедушка. – Но я в нём зимой на рыбалку хожу. Он тёплый, хоть и драный. А кто меня на речке видит?
– Рыбы видят, – засмеялась бабушка. – Вспомни, сколько раз ты пустой возвращался. Наверно, сазаны, как твой полушубок увидят, на самое дно в обморок от страха падают. Или со смеху.
– И откуда ты всё знаешь? – заулыбался дедушка. – Ладно уж. Я и сам уже несколько раз собирался это старьё выбросить, а потом посмотрю, посмотрю – жалко вроде, хоть и курток тёплых много. А что, в темноте моя одежина на волка-то похожа! Можно испугаться.
– Да она и на свету страшная, – ещё больше рассмеялась бабушка. – Ты лучше пацанам спасибо скажи за то, что от зверя такого избавили.
– А что ж вы взрослых не позвали? – спросил дедушка.
– Что мы, маленькие что ли… Вдвоём с одним волком не справимся… – буркнул Пашка.
дж – Эх, защитники вы наши, – вздохнула бабушка. – Пойдёмте завтракать, а то оладушки, поди, совсем остыли.

Виктория Татур

Котомышь

 По «Окружающему миру» нам задали проект о домашнем питомце. Оранжевым фломастером я нарисовал своего пушистого кота Германа с толстыми лапами и

длиннющими усами. Наш кот любит забираться на подоконник в кухне. Усаживается между цветочными горшками с орхидеей и фикусом, разглядывая птиц за окном.
Вдруг из кухни раздался пронзительный крик. Я подумал, что случился пожар или, может, у нас привидение завелось. Рванул в кухню, а следом папа прибежал.
Мама вскочила на табуретку и тыкала поварешкой в сторону миски Германа. Там сидел мышонок и грыз сухой кошачий корм. Увидев нас, он юркнул под холодильник.
А Герман спрятался за горшок с фикусом, прижал уши и ошалело смотрел на свою миску.
– Герман со всем разберется, – папа бережно снял маму с табуретки и перенес ее в комнату на диван.
Услышав свое имя, кот сделал вид, будто ничего особенного не произошло. Он вылизывал пушистую лапу и старался не смотреть на холодильник.
– Не подведи, – кивнул папа коту, забрал миску и закрыл дверь в кухню.
– Папа! Пожалуйста, не надо! – я чуть не заплакал. – Он же мышонка съест!
– Саша, – папа положил руку на мое плечо, – коты ловят мышей, это нормально.
– Мышонок живой. Разве можно его вот так взять и съесть?– закричал я.
– Я не собираюсь жить в одной квартире с мышами! – вмешалась мама.
– А вдруг Герман вообще их не любит? – спросил я. – Он же никогда мышей не пробовал!
– Проголодается и полюбит, – папа потряс в воздухе миской с кормом.
В полной тишине мы ждали и прислушивались. Только я не мог удержаться и тихонько всхлипывал.
– Саша, поиграй в планшет, – разрешил папа.
А мне разве сейчас до игрушек? Я мысленно упрашивал Германа, чтобы он не сделал мышонку ничего плохого.
Вдруг в кухне раздался страшный грохот. У меня даже мурашки по коже поскакали.
Папа осторожно приоткрыл дверь. На столе сидел серый мышонок с коричневым
пятнышком на мордочке и грыз зеленое яблоко. На полу валялась расколотая ваза. Раньше она стояла на холодильнике. Теперь вместо нее там сидел Герман с поджатым хвостом и вздыбленной шерстью.
Заметив нас, мышонок проворно соскочил со стола и скрылся под холодильником.– Это уже слишком! – рассердился папа. – Герман, а ну слезай оттуда.
– Ма-ау, – жалобно мяукнул кот.
– Слезай, тебе говорят!
Герман соскочил на пол, пулей пролетел в комнату и спрятался под диван.
– Одного не могу понять, – заговорила мама и села на табуретку, поджав ноги. – Как эта мышь пробралась в квартиру?
Папа повертел в руках обгрызенное яблоко:
– Она к нам из магазина на первом этаже сбежала. Там, наверно, дезинфекцию проводили.
– Какую еще дипи-зекцию? – не понял я.

– Дезинфекцию, – повторил папа. – Это когда помещение от вредных насекомых и грызунов очищают.
– Ужас! – вскрикнула мама.
– Только что ты хотела, чтобы эту мышь кот съел, а теперь тебе ее жалко? – удивился папа.
– Ты не понимаешь. А если там, в магазине, не одна мышь была, а несколько?
– Получается, они все к нам прибегут, – нахмурился папа.
– Нужно заткнуть все углы! Убрать продукты! Нет! Мы срочно переезжаем! - у мамы началась настоящая истерика.
И я попытался ее успокоить:
– Я видел, как соседи багажник разгружали. Они с дачи несколько мешков картошки
привезли. А Васька, их сын, большущий кабачок тащил. Остальные мыши, наверно, к ним побежали!
Папа опустился на колени и заглянул под холодильник.
– Хм, сидит хитрюга. Герман, – позвал он кота, – а ну иди сюда. Будешь ты свои обязанности выполнять или нет?
Кот жалобно мяукнул из другой комнаты.
– Вот оно современное поколение котов, – папа поднялся и потер спину. – Разленились! Мышей ловить не хотят.
– Папа, а давай оставим его у нас?
– Германа? Теперь даже не знаю.
– Да не кота, а мышонка. Я ему свои яблоки отдам, мне не жалко.
– А я вот не готов с ним колбасой делиться! У тебя трехлитровая банка найдется? – это он уже у мамы спросил. – Есть гуманный способ, как от мыши избавиться.
– Найдется, – кивнула она. – Только в ней компот черешневый, тетя Люся из Краснодара прислала. Я собиралась его на Новый год достать. Черешневый компот, это ведь мой любимый!
– Придется открыть, – сказал папа.
Мама вздохнула, подозрительным взглядом окинула холодильник и пошла на балкон за банкой.
Папа разлил компот по чашкам. Только мама свою отодвинула и передернула плечами:
– Пока эта мышь в нашем доме, я к еде не притронусь.
– Ты что же – забастовку объявляешь? – удивился папа.
– Не забастовку, а голодовку, – поправила мама.
А я подумал, что маму нужно срочно спасать. Она у нас и так худенькая и маленькая. Мне тоже компот пить расхотелось, пусть даже и черешневый.
Зато папа все три чашки выпил. Вытер ладонью черешневые усы, перелил остатки компота в кастрюлю и начал сооружать гуманную мышеловку. В пустую трехлитровую банку бросил кусочки сыра и яблока. Поставил ее около холодильника. Рядом положил две коробочки, одну побольше, другую поменьше. Получилось что-то вроде ступенек. По ним мышонок сможет забраться в банку. Прикрыв за собой дверь, мы тихо вышли из кухни.
Мама отправила меня делать уроки. Но я никак не мог сосредоточиться и все время прислушивался. За окном темнело. Зажглись круглые фонари. Я прищуривал глаза, и фонари превращались в кометы с длинными хвостами.
Вдруг папа как закричит:
– Саша! Сюда, скорее!
Я вскочил, уронив стул, и бегом помчался в кухню.
Папа стоял с высоко поднятой банкой, в которой сидел мышонок. А рядом стояла мама и смотрела на папу точно таким же взглядом, как на их свадебной фотографии. Наверно, в этот момент она думала, что он самый лучший на свете. И самый храбрый.
– Ну, Саша, пойдем на улицу его отнесем, – сказал папа. – Так сказать в естественные условия обитания.
– Вот было бы здорово мышонка у нас оставить, – я с надеждой посмотрел на родителей.
– И не мечтай! – мама погрозила мне пальцем.
Мы с папой отнесли мышонка в парк неподалеку от нашего дома.

Мышонок осторожно вылез из банки, присел на задние лапки и в следующую секунду помчался наутек.
– Пока, мышоночек, – я помахал ему вслед.
А Герман вылез из-под дивана и гордо прошел на кухню, задрав хвост. Вид у него был, как у настоящего победителя.
На следующий день я вернулся из школы и сразу почувствовал – что-то не так. Принюхался. В квартире не пахло вкусным обедом. Это было очень странно.
Я вошел в комнату и увидел маму. Она сидела в кресле, поджав ноги, а из-под дивана торчал хвост Германа.
– Мам, ты чего?
– Саша, – она сидела, не двигаясь. – У нас в кухне мышь.
– Опять?
Я не поверил и распахнул дверь в кухню. У миски Германа сидел мышонок и уплетал кошачий корм.
– Снова ты? – удивился я.
Это был вчерашний мышонок. Я его хорошо запомнил. На серой мордочке у него
коричневое пятнышко. Завидев меня, он вздрогнул и, как в прошлый раз, метнулся под холодильник.
– Мама, мама! Он вернулся!
– Это какая-то мистика, – мамин голос дрожал. – Что же нам делать?
– Будем папу ждать, – я вдруг почувствовал себя очень взрослым. – Хочешь, воды тебе принесу?
Долго ждать папу не пришлось. Едва он вошел в квартиру, как тоже понял – что-то не так. А когда мы ему обо всем рассказали, развязал узел галстука и сказал:
– Это не мышонок, а мальчик-с-пальчик какой-то.
– Как ты собираешься его ловить? – спросила мама, прячась за его спиной.
– Как обычно, в банку, – невозмутимо ответил папа, будто он был чемпионом по ловле мышей.
– А я ее выкинула. Не буду же я хранить в квартире банку, в которой сидела противная мышь, - мама брезгливо поморщилась.
– Тогда возьмем пятилитровую канистру из-под воды, – нашелся папа.
Он положил на дно пластиковой канистры сыр, кусочек яблока и для надежности краковской колбасы отрезал.
– Я отказываюсь оставаться в кухне с этим зверем, - сказала мама.
Поэтому мы заказали пиццу и поужинали в комнате. Герман жалобно мяукал из-под дивана.
– А ты не заслужил, – строго сказал папа.
Но я-то видел, как мама незаметно подсунула коту кусок колбасы от пиццы.
Весь вечер мы напрасно прождали, мышонок так и не попался в «мышеловку». Зато на следующее утро, когда я вошел в кухню, он сидел в канистре и, сложив лапки, обреченно посмотрел на меня.
– Попался! – закричал я, схватил канистру и побежал к родителям в спальню.
– Ай, – взвизгнула мама и накрылась одеялом с головой. – Сейчас же убери его от меня. На семейном совете было решено отвезти мышонка в парк на другой конец города. Оттуда он уж точно не найдет дорогу назад.
Герман снова расхаживал по квартире и ластился к нам. А я загрустил. Все-таки не каждый день к тебе в квартиру приходит мышонок, да еще и такой симпатичный.
А к выходным выпал первый снег. Я уговорил папу пойти погулять со мной во дворе. Мы лепили снежки и прыгали по застывшим лужам, разбивая на них корочки льда.
Вернувшись домой, увидели в кухне маму. Она сидела на полу спиной к нам и разговаривала сама с собой:
– Ну, скажи, чем мы тебе так понравились?

Мы с папой осторожно подошли к ней и увидели
мышонка. Он стоял на задних лапках и умывал сырую взъерошенную мордочку с крохотным коричневым
пятнышком.
– Вернулся?! – прошептал я.
Мышонок посмотрел на меня и продолжил умываться.
– Нужно его на опыты сдать, раз он такой умный, – решил папа.
– Там же его замучают,– испугалась мама.
– Тогда отвезем его в другой город, в другую страну, наконец, – не сдавался папа.
– На улице холодно, куда мы его в такой мороз? – укоризненно сказала мама.
– Я не понял, ты хочешь эту мышь…
– Вообще-то у него имя есть, – обиделась мама и
погладила мышонка по спинке. – Знакомьтесь, это Кото'мыш.
– Кото'мыш? – в один голос спросили мы с папой.
Из-под дивана раздалось фырканье Германа. Наверно, ему это имя не очень понравилось.
– А ты привыкнешь! – крикнула ему мама. – И полюбишь!
В магазине для Котомыша мы купили большую клетку с домиком, и колесом, чтобы ему было не скучно.
Когда мы выпускали Котомыша погулять по квартире, Герман от него прятался. Но мышонок не отставал и всюду бегал за ним. Кажется, он хотел подружиться. Кот недовольно шипел, но никогда не выпускал когти.
Однажды мы забыли закрыть клетку, и ушли в гости. А когда вернулись, то глазам своим не поверили. На кресле лежал Герман и мурчал. Рядом, зарывшись в его пушистый хвост, спал Котомыш.
А продуктовый магазин на первом этаже закрыли. Вместо него там теперь рыбная лавка.
– На случай новой дезинфекции мы должны подготовиться. Саша, кто у нас из диких зверей рыбу любит? – спросил папа.
– Лисы и медведи, – ответил я.
– А еще еноты, – мечтательно добавила мама и погладила Котомыша, который примостился у нее на коленях.

Нина Павлова

Весёлые старты 

Я учусь в 1 «Б» классе. Вот уже два дня.
Вчера было первое сентября, и было страшно весело. Мы все перезнакомились друг с другом и с нашей учительницей, а с директрисой и еще одной тоже главной тетенькой, которую зовут Зáмуч. Мне очень понравилось, но, честно говоря, я уже была бы не прочь оказаться на каникулах.
Сегодня второе сентября, и оказалось, что надо опять идти в школу. На этот раз старшеклассники никого из нас в школу не тащили и вообще делали вид, что с нами не знакомы.
Наша учительница ждала нас на первом этаже около раздевалок. Наверное, она очень боялась кого-то из нас потерять, потому что не отворачивалась ни на секунду и постоянно нас пересчитывала. И в этот раз, действительно, почти никто не потерялся. Ну, только одну очень маленькую девочку по имени Саша, с белыми волосами и тонкими ручками, случайно завесили в раздевалке куртками, когда она встала около крючков, и совсем на чуть-чуть потеряли. Но она такая маленькая, что это не считается.
В классе мы все расселись за парты, и учительница велела нам открыть учебник чтения на пятой странице.
Но открыть учебники мы так и не успели, потому что пришла Зáмуч и позвала нас всех в спортзал.
– Сегодня у вас будет не простой урок физкультуры, - сказала Зáмуч. – Мы решили провести для вас, дорогие первоклассники, «Весёлые старты». Это будет почти как олимпийские игры. Мы уверены, что это поможет всем вам сдружиться! Будете соревноваться с 1 «А» классом.
– Но у них же физкультура только на втором уроке, - тихонько пропищала учительница. – Мы же хотели провести «Старты» отдельно для «А» и для «Б».
– Я знаю, - прошептала Замуч. – Но мне показалось, что наша новая учительница физкультуры не выдержит два спортивных праздника подряд. Я не уверена, что она один-то до конца выдержит.
– Ребята, встаём, строимся парами и за мной! – скомандовала она уже нормальным громким голосом.
Спортзал оказался просто громадным, гораздо больше, чем в садике. А потолок был таким высоким, что с него запросто можно было бы спускаться на парашюте. Там было полно обручей, скакалок, канатов, кеглей, мячей и ребят из 1 «А», которые все это тянули, пинали, метали, перекидывали и даже пытались спуститься с потолка без парашюта. Было так шумно, как если бы тут одновременно проходили соревнования по сбиванию асфальта отбойными молотками и конкурс оперных певцов.
– А это наша новая учительница физкультуры Антонина Георгиевна, - прокричала Зáмуч и показала на маленькую кудрявую тетеньку в физкультурным костюме, которая почему-то висела на самом верху лестницы.
– Антонина Георгиевна, слезайте, - зашипела Зáмуч на физкультурницу. – Всё совсем не так страшно, как кажется на первый взгляд.
– Мастер спорта по боксу. В лёгком весе, - с гордостью сказала Зáмуч и потянула Антонину Георгиевну за ногу вниз. – И вот Антонина Георгиевна решила, на нашу радость, сменить опасный травматичный спорт на чудесную работу в школе.
Физкультурница осторожно слезла с лестницы, спряталась за большую штуковину на ножках, через которую прыгают гимнасты на соревнованиях, и оттуда прокричала:
– Дорогие первоклассники! Мы начинаем «Весёлые старты»! Давайте выберем от каждого класса по восемь участников. Они будут соревноваться, а все остальные будут болеть.
– Я не хочу болеть! – заныл рыжий мальчик по имени Вова. – Я только месяц назад болел ангиной. Я не хочу опять горло полоскать!
– Да не будет никто горло полоскать, - успокоила его Зáмуч. – Это только так говорится «болеть». На самом деле вы будете просто поддерживать свою команду. Ребята, кто хочет участвовать, выходите вперед.
Первой вышла Ксюша, потом я, потому что я дружу с Ксюшей, потом Славка, потому что он сосед Ксюши, потом крошечная Саша, потому что она боялась снова потеряться, потом Вова, потому что он подумал, что все должны выходить вперед, и потом Даша, Миша, Полина и Артём, потому что их вытолкнула Зáмуч.
Зáмуч раздала нам белые самоклеящиеся бумажки и фломастеры и сказала, чтобы мы написали на листочках свои имена.
– А я еще не умею писать букву «В», - заныл рыжий мальчик, - я за лето только «А» и «Б» выучить успел.
– А как тебя зовут? – спросила Ксюша.
– Вова, - сказал рыжий мальчик.
– Ну, напиши тогда не «Вова», а «Боба», - предложила Ксюша.
Красивее всех писать буквы получилось у Саши. Она написала свое имя с целой кучей завитушек.
– А можешь так же красиво написать «Полина»? – спросила ее Полина.
– Могу, конечно, - кивнула Саша. – Но красивее всего я пишу имя «Изабелла». Хочешь, напишу тебе «Изабелла»?
– Хочу! Теперь у меня будет самое красивое имя! – обрадовалась Полина, а мы с Ксюшей и Дашей, ужасно расстроились, что уже написали свои имена.
Но самая классная наклейка получилась всё же у Артёма, потому что он рядом с именем нарисовал еще два танка и пулемет. Он, правда, пропустил в имени букву «т», поэтому получилось не «Артём», а «Арём», но все равно это было очень классно.
Потом физкультурница сказала нам придумать название команды. «Ашки» назвали себя «Чемпионами», а мы – «Великолепной девяткой».
– Итак, начинаем наши «Весёлые старты»! – закричала физкультурница, потихоньку выходя из-за той штуковины с ножками. – Первый конкурс – бег в мешках. Вы должны вдвоем залезть в мешок, допрыгать до финиша, бросить в свою корзину мячик, вернуться и отдать мешок следующей паре. Выигрывает та команда, которая соберет больше мячиков за три минуты. Понятно? Время пошло!
Первыми прыгали Даша и Славка, потом Артём и Полина, которая временно была Изабеллой, потом Миша и Саша, потом я, Ксюша и случайно потерявшаяся в мешке Саша.
Пока мы вытряхивали из мешка Сашу, мы здорово отстали от «ашек», и физкультурница стала нас подбадривать:
– «Великолепная девятка»! Быстрее! Быстрее! – кричала она. – Даша и Боба на старт!
Даша вскочила в мешок, но Бобы не было.
– Бобы нет, - пожаловалась Полина.
– Боба, где Боба? Вы не видели Бобу? – начали кричать мы все, но Бобы нигде не было.
– Мне кажется, он под лавку залез! – закричала вдруг какая-то девочка из 1 «А», и мы все тоже полезли под лавку, но и там Бобы не оказалось.
– Ну, попадись мне этот Боба! – кипятился Вовка.
– И что за имя такое дурацкое – Боба, - сказал Славка.
– Вот у меня нормальное имя, - сказал Вовка и ткнул пальцем в свою наклейку.
– Да ты же и есть Боба! – вдруг сказал Артём.
– Точно! Это же я Боба и есть! – обрадовался Вовка. - Боба нашелся! Вот он Боба!
Вовка с Дашей запрыгнули в мешок и понеслись быстрее ветра, но тут как раз три минуты закончились.
– В этом конкурсе победила команда «Чемпионов»! – объявила физкультурница.
– Ничего, - сказал Славка. – В следующем конкурсе мы обязательно выиграем.
В следующем конкурсе по одному человеку от команды должны были делать кувырки от старта до самого финиша и схватить на финише кеглю. Побеждала та команда, которая первой смогла собрать десять кеглей.
Все знают, что кувырки – это страшно весело, поэтому всем хотелось скорее поучаствовать, и на старте образовалась ужасная давка. Тогда физкультурница стала сама командовать, кому выходить.
От нас уже проковыркались Даша, Ксюша, и Вова, который уже начал отзываться на Бобу. Мы все ждали, кого вызовут следующим, но физкультурница вместо этого зачем-то скомандовала нам «Орём!». Мы, конечно, немного удивились, но заорали, потому что все знают, что орать - это тоже страшно весело, даже веселее, чем кувырки. Особенно смешно получалось орать у Мишки, потому что у него изо рта все время разлетались крошки от овсяного печенья, которое он нашел в кармане, и нам надо было от них уворачиваться.
Но физкультурнице, наверное, показалось, что мы орём слишком тихо, потому что она замахала руками, затрясла головой и снова завопила «Орём! Я сказала - орём! Орём на старт!»
-А! Я понял! Надо на старт орать, - сообразил, наконец, Славка и ткнул в полоску, на которой было написано «СТАРТ».
Мы все собрались около полоски и заорали на нее изо всех сил, и у меня даже заложило уши, но физкультурница все равно была недовольна, потому что она продолжала махать руками, трясти головой и что-то кричать.
Наверное, мы все бы в конце концов оглохли или осипли, или оглохли и осипли одновременно, но к нам вдруг подбежала Зáмуч, которая всё это время была в зале и болела за две команды одновременно, вытащила из нашей толпы Артёма и стала тыкать пальцем в его наклейку. И тут мы все поняли, что она всё это время кричала не «Орём», а «Арём», ну то есть то имя, в которое Артём свое собственное превратил, когда из него букву «т» случайно выкинул.
Артём кувыркался очень классно, и мы бы обязательно выиграли, но оказалось, что пока мы орали, противные «ашки» успели собрать все кегли.
Следующий конкурс был с обручем и мячами, которые надо было в эти обручи забрасывать. Мы уже окончательно разобрались с нашими именами и поэтому без проблем выиграли у «ашек». И тут как раз прозвенел звонок.
Физкультурница поздравила нас всех и даже вручила обеим командам грамоты. У команды «ашек» было написано, что они заняли первое место, а у нас, что команда «Великолепная девятка» в составе «Ксюша, Рита, Боба, Даша, Саша, Слава, Арём, Миша и Изабелла» заняла второе место. Все знают, что второе место на соревнованиях – это очень круто, поэтому мы страшно обрадовались. Только Полина расплакалась, потому что, конечно, это нечестно, что бегала и прыгала она, а грамоту дали какой-то Изабелле.
Мы успокоили Полину, взяли грамоту, и все вместе пошли обратно в класс.
Честно говоря, в школе мне уже нравится значительно больше, чем в садике.