Лето... Поискала я новые рассказы на нашем сайте и пришла к выводу, что наши авторы практически забросили свои странички, поэтому рассказы из моей волшебной шкатулки журнала "Аватапка".

Приятного чтения!

Анна Никольская

 

ПРИНЦЕССА АЛИСА —ЭТО Я!

В одном небольшом городе жила-была одна небольшая принцесса. Звали её Алиса, и фамилия у неё была настоящая, принцессина — Ромашкина (ну, или почти принцессина). И волосы у неё были, как у настоящей принцессы — золотые, до пояса. И туфельки — самого маленького размера, который только можно было найти в обувном магазине.

И всё бы ничего, вот только никто вокруг почему-то не замечал, что Алиса — принцесса. Все кругом думали, что Алиса — обыкновенная девочка. Даже Алисины родители — король с королевой — так думали, представляете? Они даже на работу каждый день ходили, вместо того, чтобы сидеть на троне и отдавать слугам приказы. Папа ходил работать на завод, а мама — в парикмахерскую.

«Вот почему всё так несправедливо устроено? — думала

Алиса. — Ведь я же принцесса, а меня заставляют пылесосить и выносить мусорное ведро! И ещё в музыкальную школу ходить три раза в неделю!»

Но вот однажды утром Алиса проснулась и поняла. Она всё вдруг поняла! Ведь принцессы же что делают? Они же носят короны! А у Алисы никакой короны никогда не было.

«Куплю себе корону и всем покажу!», — пригрозила кому-то кулачком Алиса и пошла покупать корону.

Она пришла в магазин. Там было много всяких разных шляп и даже были купальные шапочки, а корон не было ни одной!

—       Вы не знаете, где тут поблизости продают короны? Такие, небольшого размера? — спросила Алиса у продавщицы.

Но продавщица не знала. Она предложила Алисе купить вместо короны панаму — от солнца.

—       Не нужна мне панама, спасибо большое! — сказала принцесса Алиса и пошла в исторический музей.

Она купила билет, зашла внутрь и сразу увидела кучу всяких разных корон! Они были такие красивые! Золотые! С алмазами! И разными другими камнями! У принцессы Алисы даже глаза разбежались — она не знала, какую лучше купить.

—       А сколько стоят ваши короны? — спросила она у директора с бородой.

—       Они очень дорого стоят, — строго сказал директор.

—       Ну, хотя бы вот эта, маленькая? — опять спросила принцесса Алиса, ткнув пальчиком в самую крошечную корону в витрине.

—       Короны не продаются, — отрезал директор.

—       Но вы поймите, — сказала Алиса, — я же принцесса! Мне без короны никак нельзя! Директор с бородой внимательно посмотрел на Алису, кашлянул и сказал:

—       Ну, ладно...

С этими словами он подошёл к невидимой витрине, вынул из кармана невидимый ключ, открыл им невидимую дверцу и достал с полочки невидимую корону. Затем он закрыл невидимую дверцу невидимым ключом, подошёл к Алисе и надел невидимую корону ей на голову.

—       Ну как, нравится? — торжественно спросил директор.

Принцесса Алиса посмотрела на своё отражение в витрине и восхищённо выдохнула:

—       Очень!

Принцесса Алиса шла по улицам, и на голове у неё сверкала корона! Золотая, вся в алмазах и ещё каких-то камушках! Это была самая красивая корона, которую Алиса видела в своей жизни! Теперь она была настоящей, самой настоящей принцессой. Прохожие улыбались ей и почтительно кланялись до земли. А некоторые снимали с головы свои шляпы. Вот прошёл мушкетёр в широкополой шляпе с пером. А вот — почтенная дама в шляпке с вуалью. А вон

идёт королевский повар в крахмальном колпаке. А это — трубочист в испачканном сажей цилиндре. Принцесса Алиса грациозно вышагивала по тротуару, стараясь не уронить корону (она была ей чуточку велика) и махала рукой своим подданным.

Нагулявшись, Алиса зашла в булочную, купила батон, как просила её мама, и почувствовала себя абсолютно счастливой.

И вечером, когда Алиса с мамой и папой ужинали котлетами, это её счастье никуда не подевалось. Хотя папа с мамой, кажется, так ничего и не заметили.

Ведь теперь у принцессы Алисы была корона, пускай и невидимая, зато самая настоящая. Для полного счастья Алисе не хватало только воздушного замка. Но это тоже дело поправимое!

Татьяна Шипошина

 

БРОДЯЧИЙ КАКТУС

Мама тащила Саньку за руку из детского сада. Саньку и два пакета с продуктами.

Не то, чтоб Санька устал, нет. Просто ему нравилась сумрачная улица. Солнце спряталось за дома, а фонари ещё не зажглись. Вот Санька и старался идти помедленнее, чтоб полюбоваться мерцающей синеватой улицей.

Снег почти растаял, а листочки зелёные – ещё не появились. Так, кое-где почки набухли.

Весна... Воздух свежий.

Возле мусорных бачков, при входе во двор, Санька

приостановился. Около бачка валялся круглобокий ребристый кактус в разбитом горшке.

-         Мама! Смотри!

-         Саша, я же говорила тебе, что мне надо скорее домой! Мне работу надо доделать!

-         Мам! Смотри, кактус валяется!

-         Ну, и что? Мало ли что люди выбрасывают!

-         Ма, но он же – живой!

Санька изо всех сил «затормозил».

-         Ма!

-         У меня нет сил с тобой! – вздохнула мама и поставила пакеты с продуктами прямо на асфальт. – Иди, смотри.

Санька склонился над разбитым горшком. И подумал:

«Интересно... Интересно, о чём думают кактусы? Больно ли кактусу валяться на мусорке? Может, кактус даже плачет... По-своему, по кактусному. По кактусовому. И вообще, ему, наверно, холодно. Ведь родина кактусов – дикие прерии Южной Америки...»

Это Санька хорошо знал, потому, что недавно видел, по телевизору.

-         Ма, а давай его домой заберём, - попросил Санька.

-         Так и знала, что этим сейчас всё закончится, - вздохнула мама. – То ты хотел подобрать котят, а неделю назад – бродячего щенка. А ухаживать за всеми – кто будет?

-         Мамочка! Давай подберём хотя бы «бродячий» кактус! – Санька распрямился и теперь смотрел на маму широко распахнутыми глазами.

-         Хорошо, что не бродячий баббаб! - вздохнула мама ещё раз. – И как ты его собираешься тащить? Он же – колючий!

-         Это он так защищается!

-         К сожалению, от некоторых вещей он не может защититься, - сказала мама. – Впрочем,

этим кактус похож на человека. Так бывает: кто-то колючки выставляет, а его просто берут, и выкидывают. Вместе с колючками.

Санька не совсем понял то, о чём говорила мама. Но он понял главное – мама согласна! Мама согласна приютить «бродячий» кактус!

Кое-ка Санька с мамой подняли беднягу с помощью пакета. И Санька понёс домой этот пакет со спасённым жителем прерий Южной Америки.

Вместо того, чтоб заняться «доделыванием работы», маме пришлось ещё раз выйти из дома, чтобы купить в цветочном магазине новый горшок и специальный грунт для кактусов. И вот слегка пожухлого, желтовато-зелёного бедолагу, наконец, извлекли из пакета и пересадили в новую землю и в новый обширный горшок. Корешки у кактуса оказались короткими и почерневшими.

-         Не отойдёт, - вздохнула мама. – Не спасём!

Санька закусил нижнюю губу и изо всех сил подумал: «Спасём! Спасём! Пожалуйста, кактус! Давай, спасайся!»

Потом мама и Санька два часа сидели и вытаскивали из рук и из других, самых неожиданных мест, тонкие кактусовые колючки.

Санька вытаскивал колючки молча, так как чувствовал себя немного ответственным за нового члена семьи, а вот мама высказала кактусу обиду:

-         Вот, - говорила она. – Мы его спасли, а он нас своими колючками наградил! Кактус ничего не отвечал. Вероятно, он сожалел. Но не мог иначе. Он же – кактус... Мама это поняла. Ставя новый горшок с кактусом на подоконник, мама сказала:

-         Но ладно, ты кактус. А вот некоторые люди тоже стараются уколоть своих близких. Самых близких. До тех, кто выбрасывает, их колючки не достают...

Санька обнял маму:

-         Мам, не грусти...

-         Ладно, Саня. Но раз уж мы этого колючку приютили, надо почитать в интернете, как правильно за ним ухаживать. Как его поливать, удобрять и всё прочее. Раз уж мы его взяли... будем смотреть за ним, как положено. И учти – многое придётся делать тебе самому. Ты понял это?

-         Мамочка! Спасибо тебе! – Санька ещё крепче обнял маму. А когда мама вышла на кухню, тихо прошептал кактусу:

-         Ты не бойся, мама добрая. А я тебя буду поливать. Я тебя...

Санька хотел сказать кактусу, что будет его любить. Но как-то постеснялся. Только погладил пальцем ребро кактуса, даже не боясь, что снова подцепит колючку.

Кактус ожил. Более того. Ближе к маю выпустил мохнатую почку, которая оказалась

бутоном. Санька наблюдал за тем, как бутон растёт. Смотрел каждое утро и каждый вечер, до детского сада и после. А уж в выходные – по десять раз на дню.

Однажды под вечер мама сказала:

-         И правда, как человек. Отогрелся и оказалось, что колючки способны цвести... И даже благодарить.

Наконец, наступил тот день, когда коричневый лохматый бутон превратился в прекрасный белый цветок.

Такой чудесный, что от него невозможно было отвести взгляд.

Хорошо, что это случилось в субботу. У мамы выходной, и Саньке не надо в детский сад. Санька и мама любовались цветком...

Нужны ли слова при этом? Наверно, нет.

 

Татьяна Волошина-Орлова

 

ИНОПЛАНЕТЯНЕ И КАПКЕЙКИ

 

Гале хорошо. У нее из окна видно поле, а из моего только стройка. На Галино поле прилетают инопланетяне, рисуют там круги и похищают ее каждый день перед

сном. Они пьют вместе чай с зелеными мятными капкейками,

говорят о звездах и других планетах.

Инопланетяне подарили Гале наклейку с Сатурном. Она переливается изумрудным и

голубым, а кольцо вокруг Сатурна кружится и мерцает. Галя говорит, что наклейка – это телепорт. Ровно в восемь часов вечера инопланетяне открывают вход, Галя кладет на Сатурн указательный палец и

переносится к ним на тарелку.

Я даже немножко поверила ей, а сегодня увидела наклейку с Сатурном в киоске, пока мама покупала газету.

– Мам, купи наклейку! – попросила я.

Но мама не согласилась. Я расстроилась. Даже плакать захотелось. А вдруг все-таки это телепорт…?

Галя обещала принести для меня зеленое инопланетянское печенье. Но до сих пор не

принесла. Каждый раз кто-то его съедает то Галина мама, то папа, то младшая сестренка. Сегодня я так много говорила про инопланетян, что за ужином мама с папой надо мной смеялись:

– Вот тебе марсианская зеленая капуста! – сказала мама.

После еды папа велел вымыть за собой «транспортное средство», то есть тарелку. Я на всех обиделась и пошла спать.

Мне снились сиреневые инопланетяне. Глаза у них переливались зелено-голубым как наклейка с Сатурном. Они подарили мне инопланетянский фонарик, чтобы переговариваться. Я выучила азбуку Морзе и защелкала фонариком:

короткий-длинный-длинный-короткий; короткий-длинный-короткий, короткий-короткий, короткий-длинный-длинный, короткий, длинный

Это означало привет. А они в ответ тоже включили фонарик и зависли. Получились сплошные длинные буквы – ш-ш-ш-ш – как в испорченном радиоприемнике.

–        Ну хватит уже! – Закричала я, – прямо в глаза светите! И проснулась.

Яркий луч белого света бил в глаза. У меня быстро-быстро сплошными точками застучало сердце. Я вскочила и забралась на подоконник. За окном был туман, а сквозь него светила огромная как солнце звезда. Мама с папой тоже проснулись.

–        Интересно что это? – почему-то шепотом спросил папа.

–        Летающая тарелка. – ответила мама очень серьезно.

Мы обнялись и долго смотрели на странное светило, а потом папа с мамой ушли спать. Я тоже сделала вид, что легла, но как только все уснули, вернулась на подоконник. Звезда не исчезала. Я просидела так до утра. Наконец туман начал рассеиваться. Сквозь него проступило что-то длинное, темное как шея высотой с дом. Подъёмный кран! Догадалась я. А на его стреле ярко горел фонарь.

В школе я рассказала Гале, что ко мне тоже прилетали инопланетяне и угощали меня сиреневым капкейком.

–        А мне принесла кусочек? – спросила Галя.

–        Нет! – ответила я, – этот кусочек съела моя кошка.

–        Кошки не едят капкейки! – засмеялась Галя.

–        Едят только сиреневые, потому что они самые вкусные во всей галактике, – ответила я и стала рисовать в тетради тире и точки. Получилось:

• ••• •−−• •− ••• •• −••• −−−

Неужели я на самом деле выучила азбуку Морзе? А может…

• •−− ••• • •−− −−− −−•• −− −−− •••− −• −−−

 

Галина Семёнова 

НОЧЬ УЖАСОВ

 

В этой смене Витьке с Глебом крупно не повезло: они попали в отряд не к любимой вожатой Наташе, а к высокой и худой тётке в очках.

-         Элеонора Спартаковна, кандидат педагогических наук, автор новой образовательной парадигмы, - представилась она родителям перед автобусом.

-         Па-ра-дигмы?!– повторил Витька, когда автобус, наконец, тронулся. – Всё, Глебыч! Нам хана!

И «выстрелил» себе из указательного пальца в висок. Пока его «бездыханное» тело медленно сползало     вниз   по      сиденью,     Глеб          обречённо добавил:

-         Да! Плакали и «Ночь ужасов», и «День самоуправления»! Будем всю смену эту её парафигму отрабатывать. Чую, придётся гербарии собирать и в какой-нибудь «Литературной гостиной» штаны просиживать!

-         Одно из двух: или Элеонора нас, или - мы её! – подытожил          оживший      Витька.        –        Надо  срочно

придумать, как от неё избавиться! Ты у нас мозг, - обратился он к другу, - Думай, давай! И направил свои ладони на голову Глеба: давал установку как экстрасенс.

Глебу думалось плохо. Парадигма, наверное, угнетающе действовала. Да и Витька ещё всё время мешал. Бормотал себе под нос:

-         Зря, что ли я пять тюбиков пасты везу? Куда теперь её девать? Зубы что ли чистить?! Два фонарика, - загибал он пальцы, - три упаковки батареек, плоскогубцы, маску резиновую… То ли воздействие парадигмы ослабло, то ли Витькины экстрасенсорные способности оказались сильнее, но, когда подъехали к воротам лагеря, Глеб сказал:

-         Эх! Была не была! Напустим на Элеонору страху! Даже, если нас завтра обратно домой вышлют, «Ночь ужасов» у нас всё-таки состоится!

После отбоя он предупредил Витьку:

-         Смотри не усни! На «дело» пойдём!

Когда в корпусе всё стихло, друзья осторожно оделись и вышли через заднюю дверь веранды. Пока Витька стоял на шухере в кустах, Глеб неслышно подкрался и воткнул в доску над  окном  Элеоноры  открытую  булавку.  К  ней  была  привязана  нитка  с катушкой. Сантиметрах в двадцати от булавки на нитке висела гайка. Свободный конец нитки Глеб размотал настолько, чтобы хватило до кустов. И шепнул:

-         Смотри, Витёк, тянешь и резко отпускаешь!

-         Дзынн! – ударила гайка по стеклу. Витька взял катушку:

-         Дзынн!

На Элеонорином окне зашевелилась занавеска.

-Дзынн!

Показался силуэт головы.

Но голова никого не увидела и снова спряталась.

-         Дзынн!

В комнате зажёгся свет.

-Зря не стучи! – остановил Глеб. – Дальше дёргай по моей команде!

Он огляделся, не идёт ли кто, подкрался к стене корпуса, присел под окном и стал натягивать резиновую маску вампира. От волнения на лбу выступил пот, и маска надевалась с трудом. Прорези для глаз застряли где-то в районе бровей. Но поправлять было некогда! Глеб махнул Витьке:

-         Давай, мол!

-         Дзынн! – отозвалась гайка у него над головой.

Глеб медленно приподнялся. Через маску ничего нельзя было разглядеть. Он нащупал подоконник, скрючил пальцы и провёл ногтями по стеклу.

-         А-а-а-а! – слабо простонал кто-то внутри.

Утром на зарядку отряд разбудил физрук Борис Борисович, прозванный в народе Быр Быром:

-         Ну что, бойцы невидимого фронта?! – пробасил он, – Теперь я ваш отрядный вожатый! Элеонора Спартаковна по невыясненным до конца причинам на первой электричке уехала с вещами домой.

-         По невыясненным до конца…, - повторил про себя Глеб. – Маску срочно в лесу закопать! – решил он.

Физрук угрожающе потёр свои огромные руки: - Вопросы?

-         А когда будет «Ночь ужасов»? – опрометчиво ляпнул Витька. Быр Быр усмехнулся.

-         Вопрос неверный! Не ночь! А день! - подчеркнул он. – «День ужасов» у вас теперь ежедневно! На пробежку нале-во!

-         Знаешь, - сказал на следующий день Витька Глебу, переводя дыхание между отжиманиями,

-         что-то мне резко захотелось гербарий пособирать!         А ты вообще знаешь, что это за парафигма такая? – спросил он.

Глеб отрицательно покачал головой.

-         Слышь, - грустно шепнул Витька, - а ведь мы её даже не попробовали?! Вряд ли она хуже…

-         Разговорчики! – не дал ему договорить физрук. – Следующий подход начи-най!

 

Сергей Георгиев 

ШУРШИКИ

Ура! У Саньки теперь есть новенький трёхколёсный велосипед. Как здорово!

А вот поставил велосипед дедушка в самый угол тёмного чулана - это очень плохо.

Потому что в чулане живут шуршики.

Шуршики возятся и вздыхают в чулане, чем- то шуршат и иногда хихикают. Они очень любят забираться в старый дедушкин плащ, который висит в чулане, и тогда

плащ раскачивается и шевелится, будто живой!

Вот такие они, шуршики! А ещё раз взглянуть на велосипед ой как хочется!

Санька чуть приоткрыл дверь чулана, заглянул одним глазком и тут же отскочил в сторону.

-         Ш-ш-ш-ш... Уф-ф-ф-ф... - донеслось из чулан Трусишка пришёл...

-         И никакой и не трусишка, - обиделся Санька н шуршика. - У меня здесь велосипед стоит!

-         Ну заходи... - прошелестел шуршик. - Заходи, И пошевелил рукавом дедушкиного плаща.

Санька подложил под дверь чулана старую тапочку, чтобы дверь не закрывалась, и надел на всякий случай матросскую бескозырку.

Шуршики оживились, засновали по чулану, пища и толкаясь. Что-то скрипнуло, а затем самый большой шуршик вздохнул так, что у Саньки ленточки на бескозырке дрогнули. Но Санька всё равно шагнул в чулан!

-         Зашёл! Зашёл! Ш-ш-ш-ш!..

Шуршики сразу же обступили Саньку со всех сторон, щекотно задышали в уши и в затылок, мохнатые лапы начали хватать Саньку за коленки.

-         Ш-ш-ш-ш... Ш-ш-ш-ш... Ш-ш-ш-ш... - шуршание заполнило чулан.

Дедушкин плащ вдруг полез обниматься, едва не уронив Санькину бескозырку.

-         Эй, вы, шуршики... - прошептал Санька. - Не трогайте меня! Я дедушку позову!

-         Дедушку, ш-ш-ш! Правильно, дедушку! - развеселились шуршики. - И бабушку, обязательно! Ш-ш-ш-ш! И вообще, всех-всех-всех! То-то весело будет у нас в чулане! Ш-ш- ш-ш!

Шуршики стали щекотать Саньку ещё назойливее, а самый маленький забрался Саньке на плечо и норовил пролезть под рубашку.

-         Дедушка, дедушка, ш-ш-ш-ш! Где же наш любимый дедушка? Где трусишкин дедушка? Санька вжал голову в плечи, зажмурился и... неожиданно пихнул какого-то зазевавшегося шуршика локтём.

-         Осторожнее шу-шу-шуруйте... - сказал шуршик. - Вы же здесь не один!

Санька открыл глаза, набрал в грудь побольше воздуха и... негромко запел старую матросскую песню:

-         ...Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг"!..

Шуршики на миг оторопели, а затем бросились врассыпную и забились по углам. Только один, самый маленький, так и остался у Саньки на плече. Санька ухватил его за хвост и шагнул к велосипеду.

Со всех сторон из темноты на Саньку таращились перепуганные светящиеся глазищи шуршиков.

-         Да не бойтесь вы! - сказал Санька шуршикам. - Я только за свой велосипед подержусь - и всё! Я же вас не обижу!

Шуршики испуганно завозились и запереглядывались.

-         И тебе я ничего плохого не сделаю, - сказал Санька самому маленькому шуршику. - Даже наоборот, хочешь, я тебе печенюшку принесу?

Мохнатый шуршик пристыженно заскулил, а дедушкин плащ сжался в комок и уполз куда-то с глаз долой.

-         А потом я вас всех ещё на своём велосипеде покатаю! - пообещал Санька.

-         Нет уж, Санечка, - сказал тогда маленький шуршик. - Мы же, шуршики, видишь, какие трусляки! Мы из этого чулана ни ногой! А ты приходи свой велосипед посмотреть и потрогать, приходи обязательно!

-         Приду, - сказал Санька. - Минуток через пять снова приду... Чтобы вам тут не страшно было...

Анна Вербовская

 

ИДЕМТЕ ИСКАТЬ БРАХМАПУТРУ

-         А я новое слово знаю! – похвастался Игорёк. – Ни за что не угадаете!

-         А вот и угадаем, - сказала Алёнка. – Это слово «колбаса».

-         А вот и нет! – засмеялся Игорёк и

показал Алёнке длинный нос. – Вовсе и не

«колбаса» это слово.

-         Эли… эле… электристанция, - с трудом выдавил из себя Ромка.

-         Сам ты электростанция.

-         Ну, тогда гидроэли… гидроэле…электристанция!

-         Тьфу ты! Брахмапутра! Вот какое это слово!

-         Хорошее слово, - одобрил Денис.

-         Я его уже где-то слышал, - с умным видом сказал Андрюшка.

-         И я слышала, - подтвердила Наташа. – Два раза.

-         А я целых пять! – объявила выскочка Иришка. – А что это такое?

-         Точно не знаю, - признался Игорёк. – Просто Брахмапутра и всё.

-         Брахмапутра, - задумчиво произнесла Алёнка. - Зверь какой-то.

Она взяла лист бумаги и карандаш и нарисовала этого самого зверя – огромного, лохматого, синего цвета и с клыками.

-         Неправда, - сказала Иришка. – Брахмапутра маленькая, зелёненькая, похожа на гусеницу.

Она отобрала у Алёнки лист и нарисовала рядом с её зверем эту самую гусеницу – крошечную закорючку коричневого цвета (зелёный карандаш у нас давно затупился, а точилка то ли потерялась, то ли её Жорик спрятал из вредности).

И тут у нас вышел спор. По поводу – на кого эта Брахмапутра похожа и где она вообще водится. То есть обитает.

Одни говорили, что Брахмапутра живёт глубоко под землёй в норе и вылезает наружу каждое утро, чтобы погреться. Другие – что она целый день сидит в гнезде, машет крыльями и громко поёт:

-         Пам-пам-пам!

Андрюшка сказал, что видел эту самую Брахмапутру, когда летом был на море. Она нырнула в волну, взмахнув фиолетовым плавником. Андрюшка даже рассмотреть её толком не успел.

-         Всё вы врёте! – обиделась на всех Наташа. – Крылышки у неё голубенькие. С жёлтыми точками. А заводится Брахмапутра в цветке, когда пройдёт грибной дождь.

-         Ура! – сказал Денис. – Как раз сегодня прошёл дождь. Идёмте искать Брахмапутру!

И мы надели сапоги и пошли искать Брахмапутру. Все лужи во дворе облазили. Во все цветки заглянули – из земли как раз навстречу солнцу повылезали жёлтые мохнатые одуванчики. Брахмапутры нигде не было. Тогда Андрюшка решил забраться на берёзу, проверить воронье гнездо – вдруг она там прячется. Да Валентина Ивановна его не пустила. Потому что с берёзы можно упасть и сломать руку.

-         Или ногу, - добавила дотошная Светка и всхлипнула для порядка.

И тогда все стали думать, сколько же у этой Брахмапутры ног. Алёнка сказала, что четыре, как у всех нормальных зверей. Наташа – что восемь, потому что Брахмапутра – это бабочка. А всезнайка Павлик заспорил, что восемь ног у паука, тогда выходит, Брахмапутра – это что-то вроде каракурта. Наташа на каракурта обиделась и даже расплакалась, совсем как Светка. Светка, конечно, тоже разревелась – за компанию. А Иришка заявила, что у Брахмапутры сорок восемь ног, но ходить она всё равно не может, потому что они у неё для красоты – как бахрома на скатерти.

-         А зубов у неё сто штук, - добавил Данька. – И все острые, как гвозди.

И нам даже стало немножко боязно искать эту Брахмапутру – вдруг она нас всех своими зубами покусает.

-         Не покусает, - успокоил всех Денис. – У неё даже рта нет.

-         А чем же она, по-твоему, ест? – ехидно спросил Данька.

-         Ничем, - ответил Денис. – Она солнечным светом питается. Как все нормальные цветы и деревья.

Он-то с самого начала знал, что Брахмапутра – это такой колючий кактус. Просто говорить никому не хотел.

А Серёжа сказал, что вообще-то не кактус, а водоросль. Морская капуста по-другому называется.

-         Ха! – засмеялась Алёнка. – Ты капусту когда-нибудь видел? Она круглая и гладкая. А у Брахмапутры мягкая шёрстка, хвост метёлкой и на лапах коготки.

А потом Валентине Ивановне наш спор надоел. И она сказала, что никто из нас не прав. Потому что Брахмапутра на самом деле река. Где-то очень далеко – в Индии или в Китае. И позвала нас обедать. А на обед был суп из капусты. Называется щи. И ещё пюре с котлетой. И компот.

-         И как это может быть река, - шепнул мне за обедом Игорёк, – если у неё сто зубов и хвост метёлкой?

-         Да сколько раз вам говорить! - возмутился Денис. – Какие зубы у кактуса?!

-         Зверь это! – настаивала Алёнка. – Лохматый! Я же вам портрет нарисовала…

В общем, сразу после тихого часа мы опять пойдём искать Брахмапутру – лохматую, зубастую гусеницу с крылышками и бахромой вместо ножек, очень похожую на кактус.

 

Маша Лукашкина 

ЧИКА,ПИКА И ПОМАРКИ

-         Он не поёт, потому что один, - говорила Света.

-         И пусть, - говорил Вовка.

Кенар действительно не пел, зато как хорошо было распахивать перед ним дверцу клетки - пусть летает по комнате! И лишь Вовке разрешал Чик этот трюк: садился на протянутый ему палец как на жёрдочку, не пугался, если тот брал его в пригоршню. Светке обидно было, но виду она не

показывала, только улыбалась снисходительно.

-         Он не поёт, потому что один, - говорила Света.

И дождалась: в один из свободных

дней мама отправилась с ней и Вовкой на Птичку. Продавцы птиц держались стайкой, в стороне от собак и кошек.

Вовке сразу глянулась белая канарейка с чёрным росчерком на грудке, - будто кто-то начал писать слово, да передумал и перечеркнул, чтобы никто не прочитал.

-         Помарка, - заметил дяденька,

который, судя по всему, понимал в птицах куда больше, чем они.

-         Помарка? - удивилась мама. - Это её имя?

-         Помарка - недостаток, то есть брак, - охотно объяснил дяденька. - Такую канарейку держать - только породу портить.

-         Почему, - вступился за «помарку» продавец. - Если вам нужен друг дома, берите как раз эту. Недорого.

-         Мам… - у Вовки даже дыхание перехватило, - давай её купим. Я всё-всё для неё буду делать… всё-всё… и клетку чистить, и кормить…

Всё в этой птице для него сошлось, даже имя. Помарка, помарки - за них его в школе и ругать перестали, просто лепя тройки.

-         Чику понравится жёлтая, -        сказала Света. И не ошиблась.

Рассказать кому - не поверят. Чик, увидев Пику, упал с жёрдочки. Правда - лишился чувств. Минуту или две лежал он на дне клетки, задрав кверху лапки и прикрыв глаза…

Всё же волновались они напрасно, Чик отряхнулся, взлетел на жёрдочку. И пусть со временем оказалось, что Пика вздорная и глупая, пусть Пика пищала противным голосом своё неизменное «пи-пи-пи», Чик любовно чистил ей пёрышки… А когда Света рассаживала птиц, ставя одну клетку на другую, Чик, не видя подруги, принимался петь. Только ради

Пики. Пел он с закрытым клювом, сильно надувая горло.

Светка принесла домой диск с голосами кенаров - мастеров, виртуозов, солистов, - чтобы самоучка Чик перенял у них какие-то коленца. Светка накидывала на клетку Чика одеяло, чтобы Чик в темноте молчал и слушал. Светка стучала по клетке, если Чик срывался на хриплые рычки, треск или выкрики… А Вовка страдал. Однажды он сунул поющему Чику палец сквозь прутья клетки - и тот больно клюнул его, как лазутчика, что проник на его территорию. И даже прежнее имя кенара произносить стали по-другому: не Чик, а Чика, - как бы привязав накрепко к подруге.

Чик… В друзьях Вовка больше его не числил, вспоминая об отвергнутой белой канарейке. Помарка… Не грустит она? Хорошие ли ей достались хозяева?.. Однако Чика выпускать из клетки он не забывал. Пусть летает по комнате! Только в эти моменты Чик казался ему прежним Чиком.

Наступил конец марта, тот самый день, когда снег ещё лежит, а солнце греет уже по- летнему. На душе у Вовки было празднично. Уроки кончились, а до прихода Светки

оставался час - час вольной жизни, без понуканий и споров о том, что смотреть по телику и обязательно ли сразу мыть за собой посуду. Не снимая куртки, он подошёл он к клетке, отворил дверцу… Чик сделал один круг по комнате, другой - и вылетел в открытую форточку. Вовка замахал руками и бросился к окну.

Чика он увидел не сразу, а только задрав вверх голову - такой высокой была ель, что росла перед окном. На самой её верхушке желтело маленькое пятнышко. В том, что это был Чик, сомневаться не приходилось.

Как Вовка перемахнул через два лестничных пролёта и выбежал во двор, он и сам не заметил. Однако дверь запереть не забыл - тем самым ключом, что мама повесила ему на шею…

Время шло. Чик всё так же сидел на верхушке дерева, а Вовка стоял под ним и плакал. Чик, как упущенный воздушный шарик, покидал его навсегда. И самое ужасное, что

безрассудный Чик и представления не имел об опасностях того мира, в котором оказался… Чика не знал, что за птицами в этом мире охотятся вороны и бездомные кошки, и что ночью там случаются заморозки, и что никто не угостит его зерном и льняными семечками…

-         Ты чего? - Светка трясла брата за плечи.

-         Чи-ик… - Вовка всхлипнул и пальцем показал сестре на кенара. Светка постояла секунду или две и припустила по дорожке, ведущей к подъезду.

-         Ты куда? - поразился Вовка.

-         За Пикой! - крикнула на бегу Светка.

Вернулась она на удивление быстро. Встала, держа клетку с Пикой на вытянутых руках, под ель.

-         Чика! Чика! - звали они с Вовкой. Чик не двигался с места.

Прошло и пять минут, и десять… Надежды на Пику не оправдывались - Чик её просто не видел. А потревоженная Пика молчала и лишь поворачивала голову - то вправо, то влево.

-         Пой! - Вовка дёрнул Пику за хвост. Та, по своему обыкновению, запищала. «Пи-пи-пи…»

«Чк-чк-чк-чк…» - тут же раздался в ответ знакомый запев Чика. - «Чк-чк-чк-чк… Фьють! Фьють! Фьють!.. Тка-тка-тка!..»

Так хорошо Чик прежде не пел никогда. Голосисто, чисто, без единой помарки. Возможно, он распевал о том, как ему хорошо на воле, как радостно. И о наступающей весне, и о своей любви к ней - Пике…

Вокруг стали собираться люди. Задрав голову, они глядели на верхушку ели и отчего-то смеялись… Вовка снова дёрнул Пику за хвост. Чик вспорхнул с верхушки и опустился на ветку пониже… Посидел на ней - и снова, повинуясь пению Пики, чуть приблизился к земле…

Время текло медленно. Не спеша, Чик спускался всё ниже и ниже, словно вешая жёлтую гирлянду на ель, начав с верхушки. Наискосок влево - наискосок вправо. И снова: наискосок влево - наискосок вправо… Как Вовка сейчас радовался, что у его сестры решительный характер. Она сказала - и люди, окружившие ель, отошли подальше, чтобы не смущать кенара. До нижней ветки дотянуться рукой было нельзя - высоко… Думая об этом, волновались все. Можно ли знать, как поведёт себя птица, когда веток в её распоряжении не останется?..

В решающий момент Вовка сделал шаг вперёд и протянул Чику указательный палец. Чик подумал-подумал и слетел на него, как на веточку. Дальше сдерживаться Вовка не мог. Схватив Чика обеими руками, он быстро сунул его в клетку с Пикой и перевёл дух.

Домой Вовка и Света возвращались, шагая в ногу, гордые и счастливые, как солдаты, что бок о бок сражались до последнего, - и победили. Выйдя из лифта, Света принялась шарить в кармане, не находя ключа.

-         Ты его в двери забыла, - прошептал Вовка, не веря своим глазам. Чтобы аккуратная и правильная Светка ошиблась, допустила промашку… Ну и ну.

Удивилась и Света. Вытащила из замка ключ, посмотрела на Вовку.

-         Вот так делать нельзя, - начала было она, но передумала. И только рукой махнула.

Подготовила Елена Овсянникова, иллюстрации Александра Фадина