Начало зимы. Летят пушистые снежные хлопья – дарят радость. Правда снег ещё непостоянный – то укроет землю, то растает. Но всё же зимнее волшебство уже началось и наполняет нас особым настроением... А в Новый год приходит настоящая сказка и происходят чудеса. А вы верите в чудеса? Обязательно верьте! С Новым годом!

Людмила Левина

Подарок Деда Мороза 

– Тридцать первое – ура!
Скоро Новый год
Скоро? – мой вопрос с утра, 
– Дед Мороз придёт?
…«Динь-динь-динь» – сигнал звонка–
Я спешу открыть:
– Дед Мороз издалека,
Ах! Не может быть!
На пол ставит он мешок,
Тянет горсть конфет, 
Просит праздничный стишок, 
Сев на табурет.
И читаю громко я
Строки о зиме,
О заснеженных краях,
Вьюгах на земле.
Тут подарок дарит мне
Добрый Дед Мороз,
Всё, о чем писал в письме,
Он в мешке принёс!
Значит не напрасно я
То письмо строчил,
Верил в чудо я не зря,
И стихи учил.

Тихая песнь снегиря

Анна Вербовская

– А ну-ка, ребята, - воскликнула Валентина Ивановна, - кто мне скажет, каких птиц мы называем певчими?

- Которые поют, - важно ответил Игорёк.

- Молодец, Игорёк, - похвалила Валентина Ивановна. - А какие птицы поют, вы знаете?

- Соловей! – подпрыгнула от нетерпения Алёнка.

Вот так всегда. Я про соловья тоже знала. Только сказать не успела. А она – раз! И ответила. Выскочка, да и только.

- Канарейка, - сказала Иришка, - у нас дома в клетке жила. Пела так красиво: тю-тю-тю-тю-тю!

Иришка задрала голову, раскрыла широко рот. Замахала руками, изображая эту самую канарейку.

- Только потом наш кот Мурзик на клетку запрыгнул, лапой наподдал, клетка перевернулась, дверца открылась…

- Ну, а ещё? Ещё каких певчих птиц вы знаете? – бодрым голосом перебила Валентина Ивановна Иришку. И хорошо, что перебила, а не то Светка совсем бы разнюнилась. У неё и так вон губы все затряслись от жалости.

- Ещё жаворонок, - со знанием дела заявил Денис, он вообще у нас самый умный. - И дрозд. Вы слыхали, как поют дрозды?

- Я нет, - пропищал маленький Павлик, - никогда.

- Это я песню такую пою, - пояснил Денис Павлику и тоже задрал голову вверх, как Иришка. - Вы слыхали, как поют дрозды, нет, не те дрозды, не полевые, а дрозды…

- Ну, хорошо, - перебила Дениса Валентина Ивановна. Видно уж, такое у неё сегодня выдалось настроение, перебивательное. - Может быть, ещё кто-нибудь каких-нибудь певчих птиц вспомнит?

И тут все начали наперегонки вспоминать: щеглов, зябликов, даже петухов и попугаев.

- Молодцы! – хвалила всех Валентина Ивановна. - Очень хорошо! Ну, а ты?

Она повернулась ко мне в ожидании ответа. Я сидела в углу и причёсывала куклу Зину. Что я могла сказать Валентине Ивановне? С соловьём меня опередила выскочка Алёнка. Канареек у нас дома никогда не было. Только рыбки. А от них вообще никаких звуков не дождёшься. Дроздов я ни разу в жизни не видела.

- Что ты нам скажешь? – не отставала от меня Валентина Ивановна. Она подошла совсем близко и склонилась, как плакучая ива. - Может быть, ты встречала певчую птичку в лесу? Или, допустим, в зоопарке?

Ну, допустим, в зоопарк я хожу, чтобы смотреть на слона. Как он обмахивается в жару своими огромными ушами. Скручивает кольцом хобот. Посыпает песком морщинистую спину. Ещё мне нравятся обезьяны. Особенно орангутаны. Они похожи на людей - рыжих и волосатых. Волосы у них растут везде – на спине, груди, руках, ногах, даже на лбу. Только вот орангутаны не птицы. И они не поют. Во всяком случае, я ни разу не слышала.

- Вспомнила? – наседала на меня Валентина Ивановна. - Может быть, в книжке читала, или на картинке, в энциклопедии…

- Снегирь, - буркнула я. Просто так, чтобы она отстала.

- Ха-ха-ха! – всезнайка Денис схватился за бока, повалился на пол и ногами задрыгал от смеха. - Ха-ха-ха! Снегирь! Где ты слышала, чтоб снегирь пел? Ха-ха-ха! То ли дело, дрозды! Вы слыхали, как поют…

- Давайте-ка собираться на прогулку! – спохватилась Валентина Ивановна.

И все тут же бросились в раздевалку – доставать из шкафчиков валенки, варежки и шарфы.

Потом мы два часа лепили снеговиков, катались с горки и строили снежную крепость. Достроить не успели, потому что Валентина Ивановна увела нас обедать. Потом был тихий час. Хотя, на самом деле, это только так называется – «тихий час». По правде говоря, он очень даже громкий. Все скачут на кроватях, вопят, Игорёк с Денисом играют в щелбаны, Светка рыдает, Павлик разговаривает сам с собой, Иришка поёт, как певчая канарейка.

Я лежу в кровати, у окна, и жду, когда все угомонятся.

Приходит Валентина Ивановна и велит всем срочно повернуться на бок и спать. И все тут же засыпают. Или, может быть, притворяются.

Я одна не сплю. Смотрю в окно. Вижу синее небо и маленький кусочек белого облака. Ещё ветку рябины с ярко-красными ягодами, припорошенными сверху белым снегом. Это очень красиво – синее небо, красные ягоды, белые облака и снег.

- Спи, - говорит мне Валентина Ивановна, - Закрывай глаза.

Я закрываю. Потом открываю. На ветке сидит снегирь. Красная грудка. Чёрная шапочка. Крылья с синим отливом и серая спинка. Снегирь открывает клюв и сидит так, задрав голову – совсем как поющая Иришка. Наверное, он тоже поёт свою снегириную песню. Только окно у нас в спальне закрыто – из-за мороза. И я ничего, ни одного звука, не слышу.

- А правда, что снегирь – певчая птица? – спрашиваю я вечером у папы.

- Конечно! – отвечает папа.

- А Денис говорит, что нет.

- Он просто снегириную песнь никогда не слышал. Она у него тихая, нежная. Вот такая.

Папа запрокидывает голову и начинает тихонько насвистывать. Мы с мамой сидим на диване и слушаем. У мамы подгорают котлеты. Мне давно уже пора спать. А папа всё свистит и свистит – тихо так, нежно.

Жалко, что Денис его не слышит. И все наши ребята тоже. А то бы они сразу поняли, что снегирь – самая настоящая певчая птица. Просто очень тихо поёт.

 

Как появился лёд (мини-сказка)

Нина Агошкова

  Давно это было. Собрались по осени подводные обитатели и решили отправить гонцов к Морозу. Выбрали самого мудрого – усатого сома – и самую хитрую – щуку.

Добрались они до Мороза и говорят:
   - От тебя нам одни неприятности. Как только твоё время года приходит, мёрзнем все мы, дрожим от холода в ледяной воде. Как бы так сделать, чтобы и тебе хорошо было, и нам неплохо?
   - Не знал я, что вы так меня боитесь, - ответил Мороз.  – Ладно, что-нибудь придумаю.
   Долго ли, коротко ли думал он и наконец придумал: дунул что есть силы на воду и покрылась она блестящей коркой. Теперь, как только наступает зима, все ручьи, реки и озёра прячутся подо льдом. Это Мороз верхнюю часть воды замораживает. Да так, что и воздух внутрь проходит, и рыбам в глубине не холодно. 
   Лёд – он словно шуба, всех греет и от мороза уберегает.

 

Поездка на снегоходе

Вера Туисова

Митя с родителями гостил у бабушки с дедушкой в деревне. В деревне даже зимой хорошо, и всегда есть, чем заняться.

Мама и бабушка готовили обед, когда Митя влетел на кухню.

– Дедушка обещал покатать меня на Буране! – закричал он. – Он уже завел его! И папа с нами! Скорее, скорее! А то без меня уедут!

Мама с бабушкой переглянулись и одновременно сказали:                         

– Тепло оденься. На улице мороз!

И они поехали. Дедушка уверенно управлял своим грозно урчащим снегоходом, лихо объезжая заснеженные кусты по укатанной дороге. Папа, уцепившись за борт саней, круто скользил на лыжах. Митя же, закутанный в сто шуб, сидел в санях и злился.

Скакать в санях мама с бабушкой Мите запретили. Как будто Митя собирался скакать. Совсем не собирался! Да и попробуй тут попрыгай, если даже ногой двинуть не получается. Замотали, как банку с вареньем. Нашли бы еще шубы, так и их бы сверху накидали! И что же они у соседей шубы не попросили? Одеяла ведь еще есть – как это они не догадались? А шарфов-то намотали, что света белого не видно. Где же справедливость?

Хотя свет белый все-таки был немного виден. Небо было ярко-голубым, без единого облачка. Мимо проносились елки с сугробами снега на ветвях. Снег блистал на солнце миллионами искр. Рядом бежали дедушкины лайки – Ерёма и Дик. Ерёма красивый, молодой и статный, а Дик уже старичок, но не уступал товарищу в беге. Оба счастливые и довольные. Надоело им лежать в теплых будках, положив мордочки на лапы – они так рады прогулке!

Митя забыл, почему злился. Собаки смешные. Снег красивый. Ресницы забавно заледенели и слиплись, а щеки приятно щипал мороз. Дедушка и папа сильные, смелые и веселые. У дедушки шапка-ушанка и усы покрылась белым инеем, а папа смешно сморщил нос от ветра и улыбнулся во весь рот.

Ничего, придет время, Митя станет таким же сильным и смелым, и дедушка научит его управлять снегоходом. А папа научит ездить на лыжах, уцепившись за борт саней. А пока…. Лежать в шубах и просто наблюдать все-таки так мягко и удобно. Тепло и хорошо. Надо будет сказать маме и бабушке спасибо – за заботу.

 

Снеговик Федя

Анна Черкасова

Однажды у нас во дворе поселился снеговик.

Я проснулся утром, выглянул в окно — а там всё в снегу. Весь наш двор, деревья и крыша дома напротив белые.

А посреди двора стоит огромный снеговик.

Утро ещё было такое раннее, что даже нашего дворника нигде не видно. И даже следов никаких на снегу нет.

В доме напротив горело всего несколько окон, одно из них — Дашино. Мы с Дашей недавно познакомились на прогулке и много болтали обо всём.

Даша тоже смотрела в окно на снеговика. Я ей помахал рукой несколько раз, и она меня заметила.

Потом пришла мама и сказала, что наконец-то наступила настоящая зима.

Когда мы пошли с мамой в магазин, то увидели, как дядя Вова из второго подъезда вышел из дома с ведром и надел его на голову снеговику. Чтобы уши не продуло, сказал он мне.

На следующее утро я выглянул в окно, а снеговику нашему кто-то морковку на место носа приделал.

Я потом гулял во дворе, и Даша тоже гуляла. Она сказала, что это они с папой морковку снеговику принесли. Я маму тоже попросил что-нибудь снеговику подарить, и она разрешила мне укутать его моим старым шарфом. Я тут же надел его на снеговика. Наверное, ему стало сразу теплее.

Погода была зимой морозная, и снеговик всё стоял и стоял. Соседи к нему привыкли, некоторые даже с ним здороваться начали. А дворник так и вовсе со снеговиком нашим подружился. Почистит снег, а потом стоит с лопатой около него, отдыхает, жалуется на кого-то.

А еще дворник отдал снеговику свою старую метлу и дал ему имя.

— Это, — говорит, — Фёдор Степаныч. Когда меня нет, он во дворе за главного будет.

Вот так и жили мы всю зиму с Федей. Он за порядком следил, а мы смотрели на него и радовались.

А потом пришла весна, и мама принесла обратно домой мой старый шарф. Вернее, Федин шарф.

Растаял наш Федя.

Я спустился во двор, а там вместо него — ком снега только. И так мне грустно стало, что я даже хотел заплакать. Но тут Даша из своего дома вышла.

Она призналась, ей тоже грустно было, что снеговика больше нет.

— Но мне, — сказала она, — папа объяснил, что вся вода из снега испаряется в небо, а потом опять на землю возвращается дождём или снегом. Так что и Федя наш вернётся будущей зимой.

Это ей так папа пообещал.

Я потом у своего папы спросил ещё раз, что это всё правда. И он тоже сказал, что снег снова выпадет тот же самый, что и растаял.

Так что когда пройдет весна, лето и осень и начнётся зима, мы с Дашей вместе слепим нашего Федю заново.

Кто-то же должен, пока дворника нет, за порядком тут следить.

 

Сказка о фонарщике

 Людмила Колесова (Тюрикова)

 В Розенбург пришла зима. Эта редкая гостья заглядывала в город с его тёплым климатом лишь ненадолго. Она присыпала снежком мостовые, раскрасила узорами окошки. Прогнала с рыночной площади бродячих артистов. Ещё вчера они выступали, смешили торговцев и покупателей, а утром исчезли. И след их кибитки в весёлых заплатках запорошило снегом. Зато на площади залили каток. Ну чем не праздник! Праздник под названием «Зима».

У кузнецов появились новые заказы, они без устали ковали санки и коньки.

Если для катания на санках много умения не надо, то на коньках ещё никто не успел научиться. Дети шлёпались на попы, дамы взвизгивали и размахивали руками, чтобы удержать равновесие. Молодые люди мужественно молчали, падая с высоты своего роста, а порой растягивались прямо у дам под ногами. Лишь некоторым удавалось твёрдо стоять на коньках и галантно поддерживать свою спутницу, вцепившуюся ему в руку. Это было высшее достижение.

И вдруг… все взгляды обратились к молодому человеку, лихо проскользившему вокруг всего катка. Так быстро, плавно и изящно, словно он не был на коньках! Или будто он всю жизнь на них только и передвигался. А может, у него не накидка, а настоящие крылья, позволявшие ему так летать?

Молодой человек сделал несколько красивых зигзагов по катку, ловко объезжая катавшихся. Надо сказать, никто уже и не пытался кататься. Все замерли, с восторгом и изумлением наблюдая за искусным конькобежцем. А он тем временем оказался в самом центре катка и закружился на одном месте, словно вихрь. Каштановые кудри, тёмная накидка и пёстрый шарф кружились вместе с ним, создавая полоски, как на деревянном волчке. И когда его вращение остановилось, вся площадь дружно зааплодировала.

А неизвестный продолжил своё невероятное скольжение и вдруг остановился перед рыжеволосой девушкой, робко стоявшей у кромки катка. С поклоном он протянул к ней руки, приглашая на лёд, и она, как зачарованная, доверилась ему. Потихоньку, шаг за шажком, всё смелее и смелее, девушка кружилась на льду, опираясь на сильные руки незнакомца. И вся площадь не сводила с них глаз.

Однако вскоре стемнело. Народ стал расходиться. За рыжей девушкой пришёл её дядя, Пекарь. Исчез и таинственный незнакомец, так же незаметно, как и появился.

Поздним вечером в Ратушу постучались. Градоначальник нехотя встал из-за стола, прервав сытный ужин, и, засветив фонарь, лично пошёл открывать.

– Кого ещё там принесло в такую темень! – ворчал он, лязгая засовами.

На пороге стояли двое, молодой человек и другой – в годах. В одном из них Градоначальник признал старшего бродячей труппы, которого называли Старый Клоун.

– Добрый вечер, господин Градоначальник! Я слышал, вам требуется фонарщик, – обратился он, обнажив седую голову.

– О, да! – обрадовался Градоначальник.

Фонарщика искали уже давно. Никто не соглашался на такую работу. Фонари в те времена зажигались вручную. Для этого требовалось обойти весь город с факелом и лесенкой. Надо было приставить лесенку к каждому фонарному столбу, открыть окошко фонаря, зажечь факелом фитиль, снова закрыть окошко и спуститься на мостовую. А по утрам так же погасить каждый фонарь. Ещё необходимо было следить за уровнем масла в фонарях и время от времени подливать его, а также протирать стёкла, если они закоптились. Нет, такая гимнастика по плечу только молодому и крепкому. Но молодые предпочитали перенимать ремесло своих родителей. Семейное дело – более надёжный источник дохода, оно может расширяться, богатеть. Не сравнить с работой за жалование.

– Прошу вас, господин Градоначальник, – продолжал Старый Клоун, – примите фонарщиком моего воспитанника. Не хотел я с ним расставаться, да он упёрся. Пришлось даже вернуться по такой дороге.

Градоначальник перевёл взгляд на молодого человека. Он был приятной наружности, строен, кудряв, в не новой, но приличной и чистой одежде.

– Он, конечно, прав, – вздохнул Старый Клоун. – Его номер с огнём – гвоздь программы. Вы не представляете, как он ловок и бесстрашен! Это просто волшебно. Но в каждом городе его запрещают, да и вы не исключение.

– Да, мы тоже боимся пожаров, – кивнул Градоначальник.

Тут до него дошло, почему он этого парня ни разу не видел на подмостках.

– Вы не пожалеете, – продолжал Старый Клоун. – Он малый ловкий и старательный, только не говорит. Но смышлёный и всё понимает! Мы подобрали его малышом на лесной дороге. Разбойники ограбили и убили родителей на его глазах. С тех пор мальчонка перестал говорить. Так возьмите его, лучшего фонарщика не найти. Такие фонари! А зажигать некому.

Градоначальник поинтересовался, знает ли он, как зажигать. Молодой кивнул, поманил Градоначальника на улицу. Кутаясь на морозе в стёганый халат, тот нехотя последовал за пришельцами. Около ближайшего фонаря молодой исполнил настоящую пантомиму, показывая, как надо зажигать и как гасить фонарь.

Как только Градоначальник дал согласие, пожилой исчез в метели, даже не сказав, как зовут молодого. А Градоначальник забыл спросить. Ну да ладно, Фонарщик и Фонарщик. В городе Розенбурге чаще всего друг друга зовут по профессии: Градоначальник, Пекарь, Мясник, Трубочист, Кондитер.

Градоначальник закрыл массивную дверь на два засова и провёл Фонарщика в конец коридора, где показал его каморку под лестницей и растолковал, как будет платить за работу.

От скудного жалования, положенного прижимистым городским советом, Фонарщику остался всего лишь один талер. А львиная доля перекочевала в карман хитрого Градоначальника как плата за жильё и за стол. Молодой кивнул. И тем понравился Градоначальнику.

Следующим вечером город осветили яркие огни. В их сиянии весело плясали снежинки. Город преобразился, став сказочно красивым.

На каток в волшебном свете фонарей пришло больше народу, чем обычно. Но все чего-то ждали, постоянно оглядываясь по сторонам, и обсуждали последние новости. Некоторые утверждали, что Фонарщик, появившийся в городе, это и есть тот таинственный конькобежец, бывший акробат. Лакей Градоначальника и болтливая кухарка познакомились с ним за завтраком в людской и уже разболтали по всему городу, что он немой.

И вот он наконец появился! Как и в прошлый раз, он сделал круг по внешнему краю катка, затем прошёлся зигзагами между катающимися, присматриваясь к ним. Но рыженькой девушки Фонарщик так и не обнаружил. Он не знал, что её сердитый дядя, Пекарь, запретил ей и думать о таинственном конькобежце, с которым он видел её вчера.

Этим вечером девушка, её звали Агнесса, стояла у окошка в своей мансардной комнатке и наблюдала за весельем на катке. Её сердечко замерло, когда она увидела знакомую фигуру в накидке и с пёстрым шарфом. Дамы, одна за другой, просили его поучить кататься. Он никому не отказывал, был вежлив, молчалив. И печален.

Так проходил каждый вечер, день за днём. Фонарщик хотел узнать о рыженькой девушке, да не мог спросить. И нигде её не встречал. Агнесса же по вечерам, не зажигая свеч в своей комнатке под крышей, чтобы было лучше видно за окном, наблюдала, как Фонарщик катается, как учит других дам, и мечтала оказаться там рядом с ним.

Дядюшка Пекарь был суров со своей бедной племянницей. Рано утром, когда все в городе ещё досматривали сны, Агнесса должна была трудиться в пекарне.

– А то проспишь утреннюю выпечку! – ворчал он, запрещая ходить на каток. – И наши покупатели останутся без булочек на завтрак!

Но настоящей причиной его запрета был Мясник, который посватался к племяннице. Неважно, что самой Агнессе становилось страшно от одного только вида плечистого и бородатого Мясника, и она не могла ему сказать «да». Но и «нет» ему не говорила, потому, что боялась дядюшки. Пекарь же не знал, куда посадить Мясника, когда тот захаживал к ним в гости, и считал, что лучшей партии ей не найти. Так что нечего проводить время с каким-то немым и бедным Фонарщиком, живущим в тёмной каморке под лестницей.

Однажды воскресным днём жители Розенбурга стали подтягиваться на каток сразу после воскресной службы. Коньки стали необычайно популярны. С каждым днём жители катались всё лучше и лучше. Фонарщик же в тот день сидел в каморке и латал свои прохудившиеся сапоги. Помогла кухарка, она дала ему иголку с крепкими нитками и кусочки кожи. А лакей раздобыл у портного шило.

Фонарщик появился только под вечер, в залатанных сапогах, с лесенкой и факелом в руках. В синих сумерках кружили хлопья снега, ветер завывал в трубах, лизал языки пламени на факеле Фонарщика, но загасить его не мог. Молодой человек поднялся по лесенке и засветил первый фонарь на площади. Не успел он закрыть дверцу фонаря, как в отдалении, на улице Солнечной послышалось то ли завывание ветра, то ли звон колокольчиков, то ли ржание лошадей и громкие крики, то ли всё вместе. В тот же миг оттуда выскочила на площадь в вихре снега белоснежная тройка.

Величественная дама в ледяной короне, а это несомненно была Снежная Королева, поднялась в ажурных санях во весь рост и крикнула сердито и властно:

– Где находится «Шоколадная королева»?

Все на площади словно окаменели и в ужасе смотрели на эту женщину, прекрасную и страшную одновременно.

Лишь маленькая девочка, дочка Аптекаря, загипнотизированная ледяным взглядом Снежной Королевы, указала дрожащим пальчиком в сторону улицы Ясной.

В тот же миг Фонарщик, не выпуская факела из рук, сделал головокружительное сальто, спрыгнув с лесенки, и преградил путь снежно-белой тройке. Напуганные огнём, лошади отчаянно заржали, вытаращив глаза, и, взмыв вверх, пронеслись над факелом Фонарщика к улице Ясной.

– Бедная Герда! – пронесся ропот по площади очнувшихся от ужаса людей.

– Что она с нею сделает?

– Как её предупредить?

– Как ей помочь?

Фонарщик же, не теряя ни мгновения, бросился вслед Снежной Королеве.

Когда он прибежал к Шоколадной лавке, вывеска уже валялась на заснеженной мостовой. Снежная Королева разбила ледяным посохом витрину и дунула в дом белым морозным туманом.

– Не бывать тебе королевой, Герда! Я тебя заморожу!

На шум из сапожной мастерской выскочил Кай, без верхней одежды.

– А, Кай, вот ты где! – обернулась Снежная Королева. – Вот на что ты променял мой великолепный дворец – на сапожную мастерскую! Ха-ха-ха! И как тебе это нравится?! – хохотала она, и эхо разносило её зловещий хохот вдоль улицы. – Ты не хотел жить в моём дворце принцем, так вернёшься пленником! – Снежная Королева дунула на Кая, и он стал медленно превращаться в ледяную скульптуру.

Вдруг позади саней появился какой-то огненный вихрь. Это Фонарщик поджёг то, что под рукой, а под рукой оказались только собственный шарф и шляпа. Он жонглировал этими горящими предметами, включая факел. Шарф извивался горящим драконом, который с каждым витком подбирался всё ближе и ближе к саням Снежной Королевы. Вокруг огненного дракона летал, разбрызгивая искры, факел. А шляпа вертелась огненным диском и наконец накрыла голову одной из лошадей. Дикое ржание прервало хохот Снежной Королевы. Лошадь под горящей шляпой таяла прямо на глазах. Другие лошади взмыли вверх, дёрнув сани. Снежная Королева, потеряв своё королевское величие, чуть не выпала за борт и страшно закричала. Так с воплями и ржанием белые сани закружились в вихре метели и исчезли из виду. Но крики Снежной Королевы, злые и бессильные, ещё долго долетали до города из снежной дали.

Герда выскочила из лавки в наспех накинутой шали, и они с Фонарщиком принялись освобождать Кая ото льда, отогревать его. На помощь подоспели родители Герды и Кая с тёплой одеждой. И наконец, им удалось спасти его.

Все стали благодарить Фонарщика.

– Не бойтесь, она не вернётся, – успокоил Фонарщик, подбирая с мостовой горелые остатки шляпы и шарфа.

Тут подбежали все, кто был на площади. На улицу выскочили и жители окрестных домов.

– Он заговорил! – воскликнули Герда и Кай в один голос.

– Фонарщик говорит! – подхватили прибежавшие радостную новость.

– Он прогнал Снежную Королеву! Он герой!

Матушка Герды укутала шею Фонарщика тёплым шарфом.

– Прими мой подарок. Я сама его связала. Спасибо за избавление от Снежной Королевы!

Шляпник вынул из кармана ленту, ловко измерил ею голову Фонарщика.

– Не грусти о сгоревшей шляпе. Я сделаю тебе новую, лучше прежней.

– А я сошью тебе новые сапоги, – сказал Кай.

– Извините, друзья, но мне нечем вам заплатить.

– Обижаешь, друг, это в подарок! – возразили все разом.

– И это тебе – Герда вынесла Фонарщику корзиночку с шоколадками.

Прибежал запыхавшийся Градоначальник. Такие важные события не должны происходить без него. Узнав, что Фонарщик обрёл дар речи, он забеспокоился, как бы тайное не стало явным. Он привык считаться в городе самым богатым, самым щедрым и самым справедливым. И вдруг все узнают, как он обобрал немого сироту! Градоначальнику стало так стыдно, что даже пот на лбу выступил. «Как я мог так поступить! Что на меня нашло!» – сердился он сам на себя.

– С сегодняшнего дня я назначаю Фонарщику двойную плату! – объявил Градоначальник.

– Правильно! – подхватили жители.

С радостными криками толпа вместе с Фонарщиком и Градоначальником двинулась на площадь, а слава о подвиге Фонарщика бежала вперёд неё. Долетела она и до самых домоседов Розенбурга. Несмотря на мороз, они махали Фонарщику из раскрытых окон, приветствуя его.

В числе домоседов была и Агнесса, правда, домоседкой вынужденной. Она засветила свечи и махала чепчиком. Фонарщик заметил её и послал её воздушный поцелуй. Этот день стал для него самым счастливым. Он наконец раскрыл тайну исчезнувшей рыженькой девушки!

На площади, погружённой в темноту, Фонарщик вернулся к своим обязанностям, продолжая зажигать фонари.

А жители стали совещаться.

– Это несправедливо, что ему не хватало жалования на новую одежду и обувь!

– Он делает важную работу, нужную нам всем.

– Как плохо было в городе без света фонарей! И как теперь красиво!

– Наконец, он герой! Он избавил нас от Снежной Королевы! Герой не должен жить в каморке под лестницей. Это позор для города, что у него нет своего дома!

– Давайте скинемся на дом для Фонарщика! – предложил Портной. – Разве он не достоин премии! – Он снял свою шляпу, положил в неё несколько монет, и шляпу стали передавать из рук в руки. Зазвенели монеты, зашелестели ассигнации. Каждый положил в неё, сколько мог, и скоро шляпа наполнилась доверху.

Когда Фонарщик окончил работу и город засиял огнями, ему вручили увесистый мешочек с деньгами.

– Спасибо, друзья, – поклонился он. – Я даже не мечтал о доме. Как здорово, что у меня будет свой дом!

– Ура! – закричали жители. – Да здравствует храбрый Фонарщик! Да здравствует свет! Да здравствует Розенбург!

С тех пор дядюшка Пекарь больше не запрещал племяннице кататься на катке. А у Фонарщика каждый вечер была приготовлена для неё шоколадка. Агнесса, наконец, сумела сказать Мяснику «нет», не опасаясь дядиного гнева.

Вскоре пришла весна, каток растаял. Фонарщику отстроили новый дом. Когда он пришёл свататься к Агнессе, она сказала ему «да», а Пекарь соединил их руки и благословил.

 

Конструктор снежинок

Виктория Топоногова

 Кулезик работал уже около ста лет сборщиком снежинок. Он делал их из молекул воды по специальным чертежам. Мастерство его дошло до того, что за одну секунду он мог собрать около десяти снежинок, а за минуту – целых шестьсот. Он был, конечно, горд своими успехами, но мечталось ему о другом.

И наконец Кулезика перевели в конструкторский отдел, доверив самому придумывать  схемы снежинок. Кулезик был счастлив. Ему давно надоели шестилучевые снежинки, и он хотел создать что-то принципиально новое. Тем более что был канун Рождества, и сотворить в подарок всему миру семи-, восьми-, десятилучевые снежинки было бы просто чудесно. Он ведь знал, что в Рождество весь мир словно рождается заново.

В самый разгар творческого процесса в комнату вошёл Забарик, старший над конструкторами.

– Что это ты придумал? – изумился он, глядя на чертёж семилучевой снежинки.

– Всего-навсего добавил один луч, – скромно признался Кулезик. – Не слишком революционно, это правда, но надо же с чего-то было начать…

– Не надо было ни с чего начинать, – гневно сдвинул брови Забарик. – Есть общие классические требования, их и надо придерживаться.

– Но семь лучей – это так красиво! И потом, «семь» – счастливое число. Даже поговорки есть такие, как «Семь раз отмерь, один – отрежь»…

– Вот и надо было сперва семь раз отмерить!

– Но ведь я именно так и сделал… – совсем растерялся Кулезик.

– Запомни, начиная с самого Сотворения Мира мы делаем миллиарды вариаций снежинок в рамках классической схемы по Небесному плану, и каждая из них всё равно уникальна.

– Я знаю, – вздохнул Кулезик. – Но можно хотя бы на Рождество… как подарок.

– Даже не вздумай!

И Забарик хлопнул дверью.

Из конструкторов Кулезика выставили, и на Рождество он оказался не у дел. Бродя по улицам, он смотрел на снежинки, кружащиеся в свете фонарей. Кулезик знал, что несколько его чертежей успели отправиться в цех сборки, и теперь где-нибудь наверняка летали его семилучевые красавицы, его праздничный подарок этому миру…

А люди, спешащие по своим делам, не смотрели на снег, он был для них только помехой на пути. Они понятия не имели, сколько у каждой снежинки должно быть лучей по Небесному плану.

– Как же сложно работать с неорганикой, – бормотал Кулезик. – Сплошные ограничения и консерватизм!

Он вспомнил, как сто лет назад его выгнали из отдела минералов. Тогда кристаллы пирита оказались, – о ужас! – не кубической формы. Ну ладно, он тогда реально накосячил – не выставил прямой угол, как надо. Но мастер Дук был в бешенстве и совершенно неуставно позеленел.

«В конце концов Лавалик давно зовёт меня к себе, – подумал Кулезик. – У них в цветочном отделе всё не так строго. Тоже, конечно, свои классические формы, но хотя бы с цветом можно иногда поэкспериментировать. И с ароматами…»

В голове у него тут же зародилась идея четырёхлистного клевера.

«И пускай у сирени хотя бы иногда появляются цветки с пятью лепестками…» – фантазировал Кулезик.

А над головой у него кружились его неповторимые семилучевые снежинки.

 

Галина Лебедева

Снежная Баба

    Снежная Баба любила зиму, вьюгу. Любила белые деревья в саду,  красное морозное солнце и красногрудых снегирей. А вот сосульки ей не нравились – они напоминали ей о весне.

      Но зима все же кончилась. Снежные крепости и горки, снежные человечки в парках и во дворах растаяли и превратились в ручьи.

      И только одна Снежная Баба не хотела верить, что зима ушла. «Это оттепель, – думала она. – Так уже было и в январе, и в феврале... Завтра подморозит и снова выпадет чистый снег."

      И она продолжала стоять в саду как ни в чем не бывало. Задумчиво склонив голову, она вспоминала свой самый счастливый день,  день своего рожденья. Тогда ребятишки вылепили ее из снега и оставили в саду. Всю ночь над ней кружилась метель и пела ей свои песни, укрывая снегом. Снежная баба вспоминала снегопад. Тогда ее замело по самые плечи и ей было уютно и мягко стоять и дремать в сугробе.

     Она  так глубоко задумалась, что не заметила как пришел май. Вокруг нее пышно цвели и осыпали лепестки яблони, и ветер поднимал белую метель над садом.

     – Это снегопад. Снегопад... – упрямо твердила Снежная Баба, глядя на осыпающийся яблоневый цвет.

 – Ер-р-рунда! – каркнула Ворона на заборе. – Все ваши давно растаяли, испарились и летят белыми облаками высоко над землей. А кое-кто уже опять выпал снегом где-нибудь на Чукотке и их снова превратили в снежных баб и снеговиков. Одна ты здесь ни за грош пропадаешь.

        Прилетел ветер поднял над  одуванчиками белые облачка  парашютиков.

– Это снегопад...снегопад.. – еле слышно шептала Снежная Баба и едва заметно плакала. Солнышко грело все сильней.

    На нее приходили посмотреть, как на чудо: август на дворе, а тут снег! С глухим стуком падали яблоки. По утрам туманы окутывали сад, и окунаясь в их свежесть, Снежная Баба вздыхала облегченно.

– Все стоишь!? – изумлялась Ворона, прилетая  к Снежной Бабе посидеть в прохладе. – Ну ты даешь!

     Любил захаживать в сад седой мороженщик с белым сундучком на плече. Он садился на лавочку в тенечке и открывал крышку: из сундучка поднимался сухой морозный пар. Мороженщик доставал эскимо на палочке и протягивал его Снежной Бабе.

– Ах ты, бедняга! – говорил он, сокрушенно качая головой. – Все ждешь? Ну, надейся, надейся!

     Мороженщик разговаривал с ней, будто она была человеком. Он доказывал, чертя палочкой на песке, что Северный полюс, на самом деле, находится здесь, аккурат под Снежной Бабой. Поэтому-то она и не тает.

     Снежная Баба ела эскимо и улыбалась. И в эти минуты жизнь казалась ей прекрасной, а зима близкой.

– Все равно до зимы не дотянешь! – каркала Ворона, – Истаешь, слезами изойдешь... Ишь как похудела – талия появилась. А личико-то!  Одни глаза остались.

      Но Снежная Баба только пристальнее смотрела в небо:  там, где-то далеко,  должно быть уже кружатся холодные ветры, сгоняют облака в  большие темные тучи.

      Однажды ворона прилетела и громко прокаркала:

– Журавли на юг собираются!

– Это к зиме! – Обрадовалась Снежная Баба. – Уж и не жарко, как раньше, а без снежку -то как  тяжко...

– Недолго ждать осталось! – подбадривала ее  Ворона. По утрам на ее хвосте и крыльях все чаще появлялась тонкая каемочка инея.

    Как-то ночью Снежная Баба  проснулась от тихого шелеста. Он не переставал, а все усиливался.  По саду летали белые лепестки. Она вдыхала их холодный аромат и не могла понять, откуда они слетают на нее. «Снег. Снег! Это первый снег!!!» – вдруг поняла она. И тут поднялся ледяной ветер и начисто вымел из города последние осенние листья.

– Вот оно! Наконец-то! – радовалась Снежная Баба, вдыхая морозный воздух. Снег падал всю ночь.

      Наступило утро. Взошло красное солнце, и снегири расселись на белых ветках. Проснулась старая Ворона. За ночь ее совсем засыпало снегом. – Фр-р-р! – встряхнулась она, хлопая крыльями. Увидела Снежную Бабу  и разинула клюв от удивления:

       – Глаза-то, глаза! Синие! Так и сияют! И коса! Белая! До пояса! Вот чудо!

         А когда поднялось солнце – в домах проснулись дети, и  запрыгали:

     – Ура! Зима-а-а! Скоро Новый год!

А один маленький мальчик посмотрел в окно и сказал:

– У нас в саду Снегурочка!

 

Дяденька Мороз

Лидия Гусева

 Вы думаете, милые читатели, что Деда Мороза нет или сомневаетесь? И что самый большой Волшебник забыл и не думает о нас?!

А вот, как раз наоборот!
–Что-то разуверились во мне взрослые, да и дети тоже, – горевал Дедушка Мороз, – а что, разве не правда? Дети в письмах своих открыто говорят, что, мол, нет меня, это все сказки взрослых. Когда я на празднике, всяк малыш норовит мою бороду оторвать, усы ущипнуть, да брови. Проверить, настоящий я или нет? Раз они не верят, буду таким как все! Отправлюсь без праздничного наряда на Новогодний праздник!»
      Конечно, самый главный дед мог сразу же облачиться в какую угодно одежду, заказать себе какой угодно транспорт, но это было не интересно! Появился он на улицах столицы в овечьем тулупчике и шапке-ушанке. Идет по неоновым улицам, радуется. Смотрит в витринах костюмы на манекенах, один другого краше, зашел. "Дед, вам чего? У нас для вас туалетов нет," – сказала полу строго приятная женщина средних лет.
– Мне бы приодеться, стиль подобрать, так сказать, – ответил Дед-Инкогнито.
– А деньги у вас есть? – спросила недоверчиво продавец-консультант.
– О, на счет этого Вы не волнуйтесь! – он достал из кармана пачку банкнот.
Женщина удивилась и обрадовалась сначала такому богатому покупателю. Конец месяца и года, надо выручку-план делать. Она расторопно бросилась показывать все модели костюмов. Но вдруг погрустнела и с укором сказала: «Небось, женушку молоденькую завели, да сами молодцом хотите выглядеть! Что за мода пошла?! Мой вот, тоже месяц назад ушел. Сделал, называется, подарок детям на Новый Год!»
– Что ж вы такие женщины, не верите ни во что?! – начал ласково и ворчливо дед.
Затем, хитро улыбнувшись, он пошел в примерочную, захватив с собою несколько костюмов. Потому что личное счастье, есть личное счастье и смотреть на него нельзя!  А случилось то, что продавщица увидела за стеклом витрины необычную картину. Стоял смущенный Дед Мороз. В одной руке держал елку, в другой – букет живых роз, а на груди – приколотый листок с крупными буквами «ПРОСТИ!» Узнав в нем своего мужа, она заплакала от счастья и побежала быстрее в примерочную: «Вот, дед! А ты говоришь, что женщины не верят ни во что! Еще как верят и надеются!» Она улыбалась ярче солнышка, освещая своей счастливой красотой весь магазин. «Дедушка, давай побыстрее! Ко мне настоящий Дед Мороз пришел! Верьте, и к вам придет!»
Вышел Дед-Инкогнито из магазина, довольный и радостный, да еще одетый с иголочки. « Все-таки, люди верят в Деда Мороза! – думал он. – А не плохо бы мне еще подстричься! Менять имидж, так менять!»
Он увидел на пути салон модных стрижек: «Туда-то мне и надо!» Все начали рассматривать модного высокого мужчину, но со спутанными длинными белыми волосами. «Неформал», - пронеслось по залу. Согласилась его стричь молоденькая девушка.
– Ну, что ж Вы обросли так, как Дедушка Мороз, право!?» – укоризненно спросила она его.
– А может я и есть он самый! – сказал незнакомец, усаживаясь в кресло и широко улыбаясь.
– Только не надо сказок! – она начала осторожно распутывать и расчесывать его волосы. – Я сама как Дед Мороз! Сейчас сделаю из Вас самого привлекательного мужчину!
– Да, я сам в сказки уже не верю! – почти правдиво сказал Настоящий Дед.
– Вот только жалко потерялись мои ножнички или украли. Японские, позолоченные. Мне их на международном конкурсе причесок подарили. Просто волшебные, сами стригли, – грустно вздохнула она и начала стричь белые локоны обычными ножницами. Тут подошла уборщица и начала сметать вокруг деда волосы. Вдруг, как ахнет: «Вика! Смотри, это не твои ножницы?!  А я смотрю под стойкой зеркала что-то светится!»
– Мои, мои! – Вика  заплясала вокруг деда от радости! – Я же там тридцать раз смотрела, ну чудеса! Вот так вот, дедушка! В сказки, все-таки, надо верить! Обязательно верить! – и девушка от счастья расцеловала свои ножнички, а потом чмокнула деда в затылок, совсем не догадываясь, что под позолотой теперь было чистое золото!
Дед совсем развеселился. «Верят, все-таки, в меня люди!» – опять подумал он. Его охватило чисто детское желание похулиганить! «Ну, а сейчас к деткам! Вот уж с кем можно повеселиться!» Он зашел в ближайшую школу. Охранник, увидев статного мужчину, спросил: «Вы кто? К кому идете?»
– Я – Дед Мороз! – ответил Дед Мороз.
– Я знаю, Вы дед Андрюшки Голубева, именно так он вас и описывал, – заулыбался охранник, – проходите быстрее, праздник уже начался.
Дед вдруг услышал, что его зовут из актового зала: «Де-ду-шка Мо-роз!»
Он вбежал в середину хоровода и громко сказал: «Здравствуйте, дети! Я – ваш Дедушка Мороз!» Ой, как весело засмеялись дети, просто подпрыгивали от смеха.
– Вы что не верите, что я – Дед Мороз?! – спрашивал он.
– Конечно, не верим! Дед Мороз не такой, у него борода, посох, шуба красная! – хохотала детвора.
– А это мы сейчас посмотрим! – Дед совсем потерял осторожность и начал «хулиганить»!
Взмахнул рукой и свет погас. Достал из-за пазухи месяц и подбросил его на темный потолок! Из карманов вытащил грозди звезд и запустил их туда же. Стало волшебно-волшебно светло. Вдруг у елки выросли ножки, она начала обходить всех ребят. Своими ветками снимала с себя конфеты и раздавала их детям!
 – Что и сейчас не верите?! – спросил их Дед.
– Да ты просто фокусник, а мы настоящего Деда Мороза ждем! – кричали дети, и друг друга перекрикивали, – у него настоящая борода, настоящий мешок с подарками, у него все настоящее! Не мешай нам, дяденька! Не мешай нам звать Деда Мороза!
И дети опять хором еще сильнее закричали: «ДЕД МО-РОЗ!»
И вдруг появляется «настоящий» Дед Мороз. Шуба золотом расшита, посох хрустальный, борода шелковая, волосинка к волосинке, нос – красный! А какой мешок огромный за плечами! Завизжали дети от радости, облепили его со всех сторон, лишь бы до кусочка сказочного платья успеть дотронуться! Нашего «Дяденьку» совсем затерли в толпе. Да и забыли про него, а он стоял и мечтательно улыбался. Совсем как мальчишка! А еще, ему тоже, почему-то, очень захотелось дотронуться до платья Деда Мороза!..
«Надо верить! Надо!» – счастливо шептал ОН…

Подготовили Людмила Левина и Елена Овсянникова

Рисунки Александра Фадина