Жила в одном селе вдовая женщина по имени Фася. И было у Фаси двое маленьких детушек: Егор да Наталочка.

Тяжело жилось Фасе. На селе работы много, всю не переделать, и за детьми глаз да глаз нужен.

Вот пришла пора кукурузу убирать. Взяла Фася серп острый и пошла на кукурузное поле. Егора да Наталочку Фася с собой взяла. Расстелила в тенёчке тряпочку. Деток на тряпочку посадила, а сама за работу принялась. Детки сидели-сидели, да начали плакать:

          – Мама, мамочка.

         – Не плачьте, – ругает их Фася. – У меня работы много.

А детки не унимаются, плачут пуще прежнего:

          – Мама, мамочка.

Что тут поделаешь? Бросила Фася серп, подошла к детушкам.

– Сидите тихонечко, я вам сейчас игрушечки сделаю.

Взяла Фася пучок талаша, оторвала от исподней рубахи кусочек ткани, изорвала его на тонкие полосочки, принялась мастерить игрушечки. Для Егорушки сплела коника, а для Наталки куколку.

Мальчишка, он и есть мальчишка. Поиграл коником, да и забросил. А Наталка свою куколку полюбила, стала звать ее ласково Талашечкой. Ни на минуту с ней не расставалась: то кормила, то поила, то обновки ей шила, то спать рядом с собой укладывала.

Соседки к Фасе захаживали, на Наталку дивились:

– Ишь, как Наталка со своей Талашечкой нянчится. Вырастет, будет своим деточкам хорошей матушкой.

Время, как конь ретивый: пробежит, проскачет – оглянуться не успеешь. Выросла Наталка да замуж вышла за Степана–плотника, парня рукастого да дельного.

Вот живут они вместе год, да второй, да третий. И все бы хорошо у них. Дом – чаша полная. Одна беда – не звучат в доме детские голосочки.

Тоскливо Наталке без малых детушек. Как спадут на село сумерки, сядет она у окошка и слезы горькие роняет.

– Не плачь, Наталушка, – говорит ей Степан. – Будут у нас с тобой детушки.

Наталка его слушает, а сама всё плачет и плачет.

Полезла однажды Наталка в сундук за рушниками новыми, смотрит, лежит меж рушников ее кукла Талашечка. Обрадовалась Наталка, схватила куколку, давай её тискать да целовать.

– Ты ж моя хорошая, – говорит. – Ты ж моя пригожая.

Завернула она куколку в белую пелёночку, ходит с ней по горнице, поёт песни колыбельные.

А как спали на село сумерки, села у окошечка, принялась Талашечке сказки сказывать.

Пришел домой Степан, думает:

– Пусть Наталка куколкой тешится, лишь бы слёзы не лила горькие, да сердце на части не рвала.

Сел с ней рядышком, Наталкиной сказкой заслушался, да и заснул.

На следующий день вернулся Степан домой с колыбелькою. Говорит Наталке:

– Смотри, что я смастерил для твоей Талашечки.

Наталка рада-радехонька. Постелила в колыбельку пелёночки, положила подушечку маленькую, уложила туда Талашечку. Села рядышком Талашечку баюкать. Сначала песни пела, затем принялась сказки сказывать.

Степан рядом сидел, Наталкины сказки слушал да так и заснул на лавке. И Наталка задремала, голову на плечо Степану опустив.

Утром, как пропели петухи в третий раз, проснулись Степан да Наталка. Смотрят в колыбель, глазам своим не верят.

Лежит в колыбели девочка, да такая хорошенькая. Щечки у нее горят, как наливные яблочки, глазки – как янтарные бусины, а волосы золотыми колечками завиваются.

Обрадовались Степан да Наталья, что у них такая доченька появилась. Стали ее растить, уму-разуму учить. А назвали они девочку Талашечкой.

Наталка больше слез горючих не лила, а вечерами темными у окошка приговаривала:

Ты расти моя Талашечка,

Моя маленькая пташечка.

Будь по жизни речкой быстрою

Да с душою светлой, чистою.

Доброй будь, не привередливой.

К людям добрым будь приветливой.

Ты расти на радость матушке,

Будь опорой отцу – батюшке.

Светом будь моя Талашечка,

Моя маленькая пташечка.