Сквозь стекло на нее смотрел ноябрь. Мрачный, голый. Ни золотистых вихров, ни пушистой снежной шапки. Изможденные когтистые лапы трясутся и тянутся к небу, норовя ухватить за сизый бок косматую тучу, — деревья сердятся, что им все еще не удалось уснуть. В воздухе повисла промозглая белесая дымка. Недаром ноябрь считается месяцем вампиров. Куда ни глянь — подходящие декорации к фильму про кровососов.

 — Ты домой идешь? — раздалось за спиной. Вероника не обернулась, чтобы не показать бегущих по лицу слез. Просто кивнула, и все.

 — Я тебя провожу. Мне с Максом кое-что перетереть нужно. Встретимся через десять минут на крыльце.

 По пути домой они так и не обсудили его странное поведение. Не до того было. Веронике все время мерещилось: она идет по самому краю пропасти — одно резкое движение, и вот уже к лицу стремительно приближаются острые камни, что топорщатся там — на дне. И потом. Она же не «душная» (хорошо все-таки, что Дэн не заметил слез и красных глаз). Болтали о школе. Об одноклассниках. О подгорелой запеканке, которую им выдали два дня назад в столовой. Обо всем и ни о чем. Будто и не было этой недели тотального игнора.

 У подъезда Дэн попрощался, пообещал позвонить на выходных и ушел. Как во сне Вероника набрала код, открыла дверь, ступила в полусумрак и стала подниматься по лестнице. Она настолько глубоко погрузилась в мысли, что запросто могла бы миновать собственный этаж и очнуться уже на десятом — когда уперлась бы в лестницу на крышу. Даже шепот не сразу услы-шала. Заунывный свистящий шепот, заполнивший пространство подъезда.

 — Ве-ро-ни-ка, Ве-ро-ни-ка…

Она вздрогнула, когда зов достиг наконец ее сознания. С секунду Вероника стояла замерев, как соляной столб, а потом рванула вверх, заглядывая на каждом этаже за трубу мусоропровода. В этот раз шепот был не призрачным, а настоящим. Человеческим. В этот раз у Вероники не возникло сомнений: она его и вправду слышит. Реально.

 Шепот прекратился, когда она добралась до последнего этажа. Никого. Вероника медленно спустилась по лестнице, открыла квартиру, вошла, захлопнула за собой дверь и сползла по ней на пол.

 «Глупая шутка мог и внизу притаиться почему он так со мной душная а вдруг этот шепот только у меня в голове позвонит на выходных или нет ему нужно было побыть одному в глазах темно от бега по лестнице что происходит в конце концов...»

Мысли хаотично метались, как бешеная собака по клетке. Нет, не Бим. Не Бима рисовало воображение, а чужую раненую собаку с болью и безумием в сверкающих глазах. А Бим подошел к Веронике, лизнул руку и уселся рядом.