Маша проснулась  в отличном настроении.

Она прыжком слетела с кровати и покралась на цыпочках на кухню. Смотрит,  бабушка у окна сидит, вяжет. А сама себе под нос нашептывает:

- Двадцать один, двадцать два, - петли считает. Маша – раз! Ладошками бабушке глаза и закрыла. Вместе с очками.

- Маша, пусти! Уколешься! У меня же спицы в руках! А Маша хохочет заливается. А бабушка ей:

-  Ну, хватит Ваньку-то валять. Что ты скачешь, как коза на верёвке?- Какого такого Ваньку?

-  Да такого, Ваньку-дурачка.  Глянь, что ты натворила, егоза. Я же петельки из-за тебя со спицы упустила. Теперь надо все сначала начинать. Э-эх! Лучше бы села, посмотрела, глядишь - научилась бы носочки-то вязать лучше бабушки. Как хорошо-то!

 - Да ну,- отвечает Маша, - это скучно!  Это только старушки вяжут, а девочки – нет. Обиделась бабушка на Машу, а виду не подала. Вздохнула только.

- Что ж с тобой поделать, - говорит, - пойди тогда деду помоги. Вон он, во дворе, удочки налаживает на вечерний клев. Видишь, лесочка у него запуталась. У тебя пальчики тоненькие, глазки зоркие, ты быстро справишься, а то ему трудно.

- Ладно, ладно, - говорит, - помогу.Маша взвилась пружиной и прыг-поскок - вот она уже и в саду.

Глядь, дедушка сидит, сопит, сосредоточился. На спичечный коробок леску наматывает.

Подкралась Маша сзади, как гавкнет деду прямо в ухо:

 - Гав! - Ой!  Дед от страха подпрыгнул даже снасти из рук выронил. А Маша – цап! И давай мотать-помогать, из лесочной  путаницы кончик вытягивать.

- Ой, ой! Не надо так, Машенька, затянешь! Мне тогда вовек не распутать. Разве так можно? Надо потихоньку, полегоньку, аккуратненько.

- Да брось ты эти удочки, деда, пошли по деревьям полазаем, а?

- Во-во. Мне с моим ревматизмом  только на дерево  залезть и осталось. Кхе-кхе-кхе! – засмеялся дед. -  Нет, Машенька. У меня уж ножки не те. Пойдем-ка лучше с тобой на речку. Сядем рядышком, хорошо! Комарики поют, камышики шуршат, я тебе самую легкую удочку закину, бамбуковую. 

-  Я червяков боюсь. Они тянучие, – надулась Маша.- А я сам тебе червячка наживлю, а ты будешь с рыбками играть, с карасиками, окуньками. Идет?-  Нет, не идет, - сказала Маша, - это скучно – рыбу ловить. Мне охота бегать, прыгать, скакать, кувыркаться!   Маша схватила деда за карман пиджака и ну тянуть. Канючит:

- Дед, ну вставай! Погоняйся за мной!  А карман-то - тр-р-ак! И порвался.

- И-их! – огорчился дед, - занялась бы ты делом каким, что ли. Пойди с ребятами поиграй. Во-о-он они пошли. Всё лучше, чем дурачка-то валять. Вот ему надоест, проучит он тебя.

- Кто? – шепотом спросила Маша.- А Ванька-то, дурак.  У Маши глаза округлились и мороз по спине прошел. А дед закурил папироску, дым рукой в сторону отогнал,  а сам так смотрит с прищуром - и не поймешь, шутит он или правду говорит.    «Шутит», - решила Маша и – шмыг за калитку, только её и видели. 

     Скачет вдоль по улице, вдруг смотрит – Вовка с Колькой на лавочке в какую-то новую игру играют. Сидят, лбами в друг друга упёрлись и не дышат. Только моргают. И Маше знаки делают, чтоб не шумела. Только было Маша рот раскрыла, чтоб спросить, что это они делают, а ребята ей: 

- Не мешай! Иди, иди себе, куда шла. Не видишь, мы в шахматы играем!  

- Да вы играть-то и не умеете. Вот как надо! Подскочила она к Вовке да как даст щелбана его королю, тот и полетел в кусты вверх тормашками и полвойска Колькиного повалил с грохотом. 

- Да ты что?! - закричали друзья-шахматисты, - да мы тебе, да мы тебя! И кинулись за Машей, чтоб накостылять ей. Да куда там. Маша уже на яблоне. Сидит и дразнится: 

- Бе-бе-бе! - Ну, и сиди там до ночи, сколько влезет. Пошли, к нам в сад, Колян, по новой сразимся. Ребята собрали шахматы и ушли. Маша ещё немножко посидела на дереве, на всякий случай, и стала слезать. А сама думает: «Не хотите со мной играть – вам же хуже. Вы сейчас у меня умрёте от зависти». 

 Прибежала Маша домой, схватила за руль велосипед, выкатила на улицу и, оседлав его лихо,  помчалась к Вовкиной даче.   Пролетая мимо притихших над шахматной доской ребят, Маша отчаянно задергала велосипедный звонок, загоготала и как можно противнее проблеяла:

- Бе-е-е!- Да оставь ты нас в покое! Сколько можно дурака валять! – крикнул в сердцах Вовка.    Только Маша набрала побольше воздуха, чтоб снова громко бекнуть, как вдруг под колесо ей шмыгнула соседская рыжая кошка. Маша от неожиданности поджала ножки, бросила велосипедный руль, зажмурилась и упала в придорожную траву.  

   Глядь, а перед ней человечек стоит. Личико плаксивое морщит. Сам маленький, не больше ладошки. В рубашечке, в порточках сереньких и шапочка простая такая на макушке, вязаная. И пальчиком ей грязненьким грозит. Села Маша, на коленку ушибленную дует. Глаза протёрла - нет, не исчез человечек!  

- Ты кто?- спрашивает Маша.- Я-то? Я Ванюшка-дурачок. Сколько можно меня валять, на мне уже живого места нету. Посмотри, что ты со мной сделала! Как я на глаза людям покажусь - у меня вон - штанишки грязные, рубашка порвана, коленки ободраны.- А я-то тут при чём? – дернула плечиком Маша. 

- Ах, ты ещё и не при чём... Всё. Отныне запрещаю тебе, неумёхе,  меня валять, поняла?

-  А я всё равно буду! – рассмеялась Маша и показала Ваньке язык:

- Бе-е-е!- Ай-яй-яй! А я ведь и обидеться могу. И наказать могу.

- Ой-ой! Испугал. Боюсь-боюсь, - съязвила она, отряхнулась, и вытянула из канавы велосипед со свернутым рулем. 

- Ах так?! – рассердился человечек, - так вот тебе мое слово. Будешь теперь только «бе-бе-бе» говорить. А все остальные слова забудешь. И пока за ум не возьмешься, пока делу не научишься, будешь бе-бекать.  Сказал и исчез. А шапочка его вязаная осталась. Удивилась Маша. Взяла шапочку, в кармашек положила.   

 Примчались Колька с Вовкой, а за ними и машин дедушка пришёл. Стал Машу отряхивать, со всех сторон осматривать, и спрашивает:- Как же так вышло, Машенька, а?  

- Да это я бе-бе, сама виновата, я бе-бе ... 

- Бежала? - Бе-е.. .

- Зачем ты опять дразнишься? Заплакала Маша, а сказать толком ничего не может. Колька говорит:   

-   Это она не нарочно.

  Пришли они домой. Ребята молчат, уши красные, ну, думают, и им сейчас влетит. Бабушка Машеньку умыла, а Кольке с Вовкой налила чайку с вареньем.

    Маша всё ей решила  рассказать. Только рот раскрыла – опять та же песня: бе-бе, да бе-бе. 

  Бабушка никак понять ее не может:- Беленького хлебушка тебе может, горбушечку? С вареньицем? 

Маша головой мотает, мол, нет, не хочу. 

    Дед себя по коленям как хлопнет, как закричит: 

- Бе-рег! Берег! Я понял! Точно! Велосипед  у речки забыла?

Маша руками на него замахала, мол, нет же, не то! 

- Дед, окстись! Ты ведь сам его в гараж откатил и руль выровнял. - засмеялась бабушка.Вовка говорит:

- Бе-лье? Бе-рлога? Бе-седка? Берет? Билет в кино? Или на танцы? Белочка? 

- Я, не бе-бу-бу! Ой! Бе-бе...боль...

- Где больно? Ох, ссадина! – подпрыгнула бабушка и потянулась за зеленкой к аптечке. 

 Тут Маша не выдержала, взяла простой карандаш, тетрадку, и написала большими квадратными буквами:

«ПРОСТИТЕ МЕНЯ! Я БОЛЬШЕ ТАК НЕ БУДУ!».

А бабушка, дедушка, Вовка и Колька спрашивают: 

-  Чего ты больше не будешь-то? 

Маша пишет: «ВАНЬКУ ВАЛЯТЬ!» 

И написала она ещё, как с человечком познакомилась, и  за что он на нее рассердился. Поставила она жирную точку и бабушке сочинение показала. 

  - Да... С Ванькой шутки плохи. Я многих встречала людей, которых Ванька-то наказал. Вон, наш дворник. Знаешь? Довалялся дурака. Теперь такие слова приговаривает, хоть святых выноси. Берись-ка ты, девонька, за ум, а то так и будешь всю жизнь козой блеять. 

      Испугалась Маша. Шапочку Ванькину отряхнула,  постирала и повесила на малиновый кустик сохнуть. Потом взяла иголку, нитки, ножнички и принялась обновку ему шить. Лоскутиков у бабушки много, шей - не хочу! Штанишки сшила. Красивенькие, с кармашками. За рубашечку принялась. И ребята рядышком в саду устроились, третью партию играют. Красота!  Ванька из-под елки на Машу все смотрел, любовался. Пощупал шапочку – долго ли еще ей сохнуть. Потом сорвал, кряхтя, листик подорожника, закинул его за спину и понес ссадины да синяки лечить, те, что от Машиных дуракаваляний ему, бедолаге, сегодня достались.  

   А вечером Маша отнесла обновку на то самое место, где утром с Ванькой повстречалась.  

   А он тут как тут. Надел он новые порточки, рубашечку красненькую, подпоясался, приосанился, и так ему наряд по душе пришёлся, что он даже языком прищёлкнул.  Улыбнулся Ванька хитренько, пальчиком  погрозил изумленной   Маше,  топнул ножкой и исчез. Только пыльное облачко поднялось и тихо растаяло.

- Чудеса-а-а...  А Маша побежала домой, дедов карман на место пришивать и учиться носочки вязать.