Я стоял перед классом и молчал.

Я опоздал на урок совсем немного. По пути попалась огромная лужа. И мне пришлось её измерить.

Но дно у лужи было предательски скользким, и я упал. Потом побежал домой переодеться и переобуться.

И опоздал на урок — совсем немного.

Ольга Петровна, наша учительница, рассердилась.

— Меня мама забыла разбудить, — сказал я первое, что пришло в голову. Голос у меня был какой-то сиплый. Он всегда такой становится, когда я волнуюсь.

Я первый раз опоздал и не знал, что ещё сказать. Само вырвалось.

— Садись, Слава, — сказала Ольга Петровна.

Вечером мама пришла домой усталая. И сразу увидела мою мокрую одежду и обувь. И всё поняла.

— Я на улице Ольгу Петровну встретила. Почему ты её обманул? — тихо спросила мама. — Ведь мог сказать правду, что упал в лужу и ходил домой переодеваться. Даже если бы тебя отругали, это не было бы так плохо, как теперь, когда я тебя ругаю за враньё. Пообещай мне, Слава, больше не обманывать учителей. И меня тоже. Я не хочу, чтобы мне было за тебя стыдно.

— Да, мама, я обещаю, — тихо сказал я и почувствовал, как защипало глаза. Так всегда бывает, когда я специально не плачу.

Тогда я решил, что больше никого обманывать не буду.

Ольга Петровна ничего мне на следующий день не сказала. Может, мама не рассказала, что на самом деле не она виновата в моём опоздании? Я не знаю. Спрашивать про это я не хотел.

А сегодня у нас в классе такое произошло! На перемене мы играли в классе в «стенки». Тот, кто водит, должен тебя догнать. Но если ты успел добежать до стенки и прижаться к ней спиной, то ты «в домике».

Санёк бежал за Светой. А Света зацепилась ногой за лямку рюкзака Максима. Она начала падать, схватилась за плакат, который висел на стене. Это алфавит был — буквы печатные и картинки под буквами.

И Света его порвала.

Ольга Петровна рассердилась, когда пришла на урок и увидела порванный плакат. Рассердилась даже сильнее, чем когда я опоздал на урок. И было понятно, что Свете мало не покажется.

— Кто это сделал? — спросила учительница строго. Светка сидела бледная и не отводила глаз от своей тетради. Почему-то многие девочки сидели так же, как будто это их могли отругать вместо Светы.

И в классе было тихо-тихо.

— Саша, это ты порвал плакат?

Санёк, мой друг, изумлённо посмотрел на Ольгу Петровну.

— Я тут при чём? — выдавил он. — Это не я.

— Тогда кто? — схитрила Ольга Петровна.

Санёк молчал.

— Слава? — моё имя громыхнуло так неожиданно.

Я встал из-за парты.

— Слава, ты был на перемене в классе? — Ольга Петровна строго смотрела на меня.

— Да, — сказал я сиплым голосом.

— Ты видел, кто порвал плакат? — Ольга Петровна и не думала сдаваться.

У меня перед глазами встало лицо мамы, когда она просила меня не обманывать. Когда она сказала, что ей за меня стыдно.

— Я не видел.

Я слышал свой голос, но это говорил не я.

Такое уже было один раз. За мной собака погналась, и я перепрыгнул через забор. Вообще-то я даже не помню, как прыгал. Просто испугался сильно. И почувствовал, что ноги задрожали. А потом раз — и за забором оказался. Как будто это не я прыгнул, а кто-то перенёс меня туда.

Вот и сейчас не я это говорил. И голос был в этот раз не сиплый, а звонкий, уверенный. Но все смотрели на меня, как будто это я сказал.

И Света смотрела на меня.

— Вернее… это я порвал, — сказал я.

И в классе стало ещё тише. Хотя и так все молчали и, казалось, даже не дышали.

Ольга Петровна вздохнула и покачала головой.

— Что же ты, Слава, сразу не признался. Ну ладно, садись.

Я сел за парту. И ноги у меня тряслись — так же, как тогда, с собакой.

Вечером я маме не рассказал про этот плакат. Не хотел её расстраивать тем, что опять обманул учительницу.

Но я же не для себя. Просто Свету жалко, она ведь не специально порвала плакат.

Меня никто не выдал.

И Свету тоже никто не выдал.

Но после уроков она всё равно плакала.